Мать, "Адженда", Том IV, 2 января 1963

Ох, позволить себе жить просто, просто, без усложнений …
Сентябрь 1963
4 сентября 1963

Лавина писем! Кто-то пропал, и меня спрашивают, где он: жив он или мертв. У кого-то еще какие-то неприятности: он хочет меня видеть. Кто-то… Люди, которых я вообще не знаю! Гора писем! Они меня просят , чтобы их дела шли успешно, чтобы здоровье у них было хорошим, чтобы у них был ребенок (мальчик!), хорошенькая ситуация… В общем, обо всем, чего только люди могут пожелать, они пишут и просят меня. Ах! многие еще просят меня предсказать им будущее! Многие, но я прямо им говорю: «Я не предсказательница, я не гадаю на кофейной гуще»!

(Мать черкает несколько слов) Вот ответ, я пошлю его всем этим людям, которых не знаю и которые просят чего-то у меня …: «What have you given to the Lord, or done to Him, that you ask me to do something for you? – I do only the Lord’s work» [Мать смеется] Конечно, такой ответ в миллионах и миллионах лье от их мыслей, так что… Забавно, не правда ли? Даже Нолини будет шокирован! [Мать смеется]. Но это меня забавляет. По сути, они представляют божество как кого-то, кто у них в услужении — кто знает немного больше, чем вы (!) и находится у вас на службе, чтобы дать вам все, чего ни пожелаете.

* * *

После медитации с учеником

Я снова видела квадратную форму перед тобой, как в прошлый раз, но на этот раз было немного по-другому: был сверкающий золотой свет, и эта квадратная форма была здесь [жест: между горлом и солнечным сплетением], перед тобой, а затем она начала подниматься вот так, медленно, совсем медленно, поднялась над твоей головой, и затем разлилась в большой свет… очень спокойный. Я думаю, что это символ твоей медитации. Квадрат — совершенный квадрат, почти вот такого размера [от темени до солнечного сплетения]: это ты, когда медитируешь. И потом, он прочно установился, как нечто незыблемое , затем медленно, очень медленно поднимался и поднимался, поднялся над твоей головой и там… не резко, не разорвался, а разлился в Необъятность света. Символ твоего сознания. Это всегда форма квадрата. Я тебе говорила, что в прошлый раз был тантрический свет; на этот раз свет был бледно-золотой, очень светоносный, очень спокойный, и форма [квадрата] была как бы немного более золотой вибрацией, немного более насыщенной (но не «темной»), и это все очень долго оставалось неподвижным, а затем вдруг я почувствовала как нечто раскрывается в твоем сознании, будто что-то расслабилось, раскрылось, как некое блаженное состояние в твоем сознании. И вот, как только это произошло, квадрат начал подниматься и подниматься и подниматься над твоей головой и там… Является ли это символом медитации или символом твоего сознания?… — Символом твоего сознания. Почувствовал ли ты к середине медитации нечто вроде внезапного внутреннего расслабления?

Да, я почувствовал.

Это и есть оно. Как только ты это почувствовал, оно начало подниматься и затем… как если бы потерялось в бесконечности. Но это хорошо. Это очень хорошо. У тебя есть, что сказать мне? У нас есть еще четверть часа. Что скажешь?

В последнее время кое-что очень сильно занимает мое сознание: смерть.

Смерть?

Да, очень.

Это из-за того, что… да. И ты спрашиваешь себя, что это такое?

У меня есть ощущение угрозы, она есть вот здесь, как если бы Рок затаился, совсем рядом; и по мере приближения окончания года, это ощущение становится все более тяжелым.

(молчание)

Суджата тоже чувствует это в последние месяцы, но я ощущаю это уже давно. Я чувствую, что что-то притаилось, что-то нависло над ней и надо мной — я не знаю, над кем именно. В прошлом я не много думал о смерти, но сейчас я думаю о ней постоянно.

Но что ты называешь смертью?

Я имею в виду оставление тела. Это что-то личное для тебя?

Это воспринимается как нечто личное; возможно, это что-то более общее, я не знаю.

[Мать остается молчаливой] Два года тому назад я видела ее над тобой больше — гораздо больше, чем сейчас. Кажется, что она отступила, это удивительно. Это было два года тому назад, когда я еще спускалась, когда я видела тебя в офисе Павитры. Это было время, когда я вмешивалась (время активности Свами и так далее). В то время она была над тобой. Но позднее… я не наблюдала ничего особенного — они атакуют с некоторой периодичностью, представляя все возможные варианты катастроф: ничего такого, что касалось бы тебя больше, чем остальных. Это составляет часть работы, я не придаю этому значения. Но что касается угрозы, нависшей лично над тобой, то сейчас дело обстоит гораздо лучше, чем два года назад. Единственно, может быть так, что из-за работы, которую я выполняю, ты соприкасаешься с определенным [layer] пластом возможностей, и ты все больше осознаешь это… А Суджата, должно быть, сама того не зная, находится под твоим влиянием, и поэтому она чувствует то, что ты чувствуешь — такое у меня впечатление. Я еще посмотрю, но в последнее время я ничего не наблюдала. Наоборот, то, что я видела над тобой в тот раз и что я умышлено отодвигала, в особенности с начала этого года, я уже не вижу — я посмотрю еще. У меня такое впечатление, что это скорее некая работа, идущая в области твоего сознания, что что-то там пробуждается, что было менее сознательным прежде — скорее это, чем приближающаяся опасность. Как чувствует себя твое тело? все еще уставшим?

Не блестяще. О, заметь, я всегда думал, что 63-й год будет для меня очень важным годом. Не знаю, почему.

Да, потому что мы ХОТИМ, чтобы этот год был очень важным! Хотя, в последнее время одна вещь возвращалась ко мне с неким упорством, это память (странно, что это приходит как ВОСПОМИНАНИЕ, как если бы я лично переживала это), память о том времени, когда ты был в концлагере. Это очень странно. Это снова пришло ко мне две-три недели тому назад, не знаю точно, и было очень сильным. Я даже наблюдала — скорее даже изучала — какими были последствия для твоего тела. Изучала и… да, сделала то, что необходимо. Я не знаю, не могу сказать, потому что то, что касается всех этих переживаний, я стремлюсь по возможности отогнать все мысли, потому что они не помогают правильному восприятию. Так что не могу сказать, была или нет причина в этом «воспоминании» — по правде говоря, разум всегда для всего находит причины, так что… Ты знаешь, я не занимаюсь этим, я не ищу причин и, как следствие, они и не приходят — все происходит само по себе. Очевидно, была для этого какая-то необходимость: все, что случается, необходимо, я знаю это, иначе это бы и не случилось. Но это воспоминание не принесло с собой никакого ощущения или чувства опасности для твоей физической жизни, совсем нет. Не было того чувства, что было два года тому назад. Сейчас его нет. Но я помню, как в течение нескольких дней я была занята этим воспоминанием, как частью большой работы над определенными физическими вибрациями во всех физических областях, которыми я занимаюсь. И оно пришло (странно, оно все время ПРИСУТСТВУЕТ — но присутствует где-то), и восприятие его было очень острым, совершенно как восприятие чего-то, что произошло лично со мной (но все, что происходит со мной сейчас, происходит именно таким образом). Единственно, было знание того, что это твое тело прошло через этот опыт. И затем… да, я помню, было определенное качество вибрации… [Мать молчаливо “смотрит”], и это было связано с изучением опыта, обретенного клетками в процессе смерти. Помню, я изучала клеточные переживания (которые клетки имеют по большей части полусознательно и часто неосознанно), те полусознательные переживания, которые остаются в их подсознании и которые помогают им становиться все более восприимчивыми и подготовленными к новой Силе. И когда я изучала это, пришло твое переживание концлагерей, и я как раз увидела, что определенное число твоих клеток, довольно значительное (частично клеток мозга, частично области горлового центра и частично вот здесь [жест к верхней части груди]) имели предварительное переживание смерти. И это придало им исключительную способность сознания. Может быть, это явилось причиной твоего ощущения смерти…? Но ты говоришь, что оно было уже давно. У меня же это было недавно (возможно, десять дней тому назад), я изучала это недавно. Это было очень интересно… Сейчас я еще вижу эти клетки, они как бы локализованы в определенных частях твоего тела. Но это благоприятное наблюдение, не опасное!

Как это благоприятное?

Благоприятное, о, да! Благоприятное в том смысле, что эти-то клетки гораздо более сознательны, чем обычные клетки.

Из-за того, что у них было это переживание?

Да, потому что они это пережили и выжили — форма, выжившая в этом испытании. С точки зрения восприятия того, что свыше, это очень, очень важное переживание — я имею в виду восприятие новых сил, подготовку к восприятию новых сил.

(молчание)

Но это довольно сложно… Для тела в его обычном сознании совершенно нормально то состояние, когда оно не чувствует, что живет. Когда тело не чувствует себя живущим, это означает, что все работает нормально; как только оно чувствует, что живет в какой-то своей части, это означает, что что-то не совсем нормально, и инстинктивно (я не говорю о витальном или ментальном сознании) его первичное сознание становится встревоженным, потому что это не нормально (это не то, что оно называет «нормальным»); и тогда эта встревоженность (которая мысленно не формулируется) приводит тело в контакт с целым миром враждебных и пораженческих внушений — о! есть ИНТЕНСИВНАЯ атмосфера пессимистических, пораженческих, враждебных внушений, как бы вьющихся вокруг человеческих жизней. Это очень сильно даже здесь, очень сильно — я имею в виду Ашрам — очень сильно. Те люди, что очень чувствительны, но чье сознание не слишком сильно укоренилось в вере, они очень… (как сказать?) на очень глубоком уровне… не глубоком, а на сокровенном уровне атакуются этой атмосферой. И тело чувствует себя не по себе.

(молчание)

Я посмотрю еще раз , но сейчас мне кажется, что это такой период или стадия в интегральном развитии, что она приводит тебя в контакт со смертью. Это нечто безличное, и я не вижу ничего угрожающего, то есть, я не считаю это каким-то предупреждением — за исключением того, что Смерть повсюду в мире, конечно же! Вот так, это все. Все сводится к этому. Вот так, мой мальчик. И это может быть так, потому что внутри тебя происходит интересная работа. Мое же впечатление… Если ты меня спросишь, то у меня противоположное впечатление: в данный момент я подготавливаю тебя к новой жизни. Вот так. Надо… я даже не вижу необходимости говорить тебе это, но надо привязать сознание как раз к чему-нибудь безличному таким образом, чтобы это было невозможно изменить, — к Новой Реализации. И если ты чувствуешь эти пораженческие вибрации, то знай, что сейчас это поле боя, поле действия, очень активного. Ведь битва там внутри разгорается каждую минуту — все время, все время… Я не жду, что и другие будут вести эту войну одновременно со мной; только, если со своей стороны они будут держаться за то, что ДОЛЖНО БЫТЬ, это все, что нужно.

7 сентября 1963

(Начало этой беседы было обречено на исчезновение, но мы случайно наткнулись на него на второй дорожке магнитофонной ленты. Нам оно показалось очаровательным, и поэтому приводится здесь. Очень часто подобные начала бесед мы стирали … Здесь речь шла о состоянии здоровья ученика; Суджата написала Матери, что наше здоровье «ухудшается» и предложила дать ему дополнительное питание.)

Так, теперь я тебя рассмотрю! [смех] Как дела, мой мальчик?

Получше.

Немного лучше… А с этим питанием все в порядке?

Да, кажется, помогает.

Возьми… [Мать дает белый гибискус]: это «воля, единая с Божественной волей» — когда они вот так сольются, что их больше не различишь. Малыш…

* * *

(Затем возникает вопрос по поводу «старого» переживания от 29 июня («корабль из розовой глины»), на что Мать отвечает:)

Все идет гораздо быстрее, чем я думала, и поэтому это переживание кажется мне таким далеким-далеким-предалеким [оно было два месяца тому назад], столько всего произошло — так много всего, что я и не упомню .

* * *

Немного позже

На днях, из-за проводимой мной работы, я была вынуждена объяснять свою позицию с точки зрения материализма (я не знаю, какую позицию сейчас занимают материалисты, потому что обычно я этим не занимаюсь), но, как бы там ни было, мне надо было сделать это из-за одной работы. Для материалистов все переживания людей являются результатом ментального феномена: мы достигли значительного ментального развития (хотя они не могут объяснить, как и почему!), как бы там ни было, из Материи развилась Жизнь, Жизнь породила Разум, и все так называемые духовные переживания людей являются ментальными построениями (они используют другие слова, но я думаю, что такова их идея). В любом случае, это отрицание всякого духовного существования в себе, отрицание Бытия, Силы или некого высшего Нечто, которое управляет всем. Повторяю, я не знаю, какова их позиция сегодня, к чему они пришли, но я была в присутствии убежденности такого рода. Тогда я сказала: «Все очень просто! Я принимаю вашу точку зрения, что нет ничего кроме того, что мы видим: человечество такое, какое оно есть, и все так называемые внутренние явления происходят из-за ментальной, церебральной активности; и когда вы умираете, вы просто умираете — то есть, тогда это явление скопления, сгустка материи подходит к концу своего существования и растворяется, все растворяется. Очень хорошо.» (Вероятно, что если бы все так и было, то жизнь показалась бы мне такой отвратительной, что я уже давно бы ушла. Но должна тут же добавить, это даже не вопрос морали и даже не духовности, что я не одобряю самоубийство; оно является для меня актом трусости, и что-то во мне очень не любит трусость, так что я не… Я никогда не убегала от проблем.) Это с одной стороны. «Затем, раз уж вы здесь, на земле, и вы должны дойти до самого конца, даже если он есть ничто — вы идете до самого конца, и стоит идти до конца самым лучшим образом, то есть, к вашему самому большому удовлетворению… Скажем, я немного интересовалась философией, я изучала все проблемы понемногу и пришла к учению Шри Ауробиндо, и то, чему он учит (я сказала бы: «то, что он открыл мне», но не материалистам) является самым удовлетворяющим ДЛЯ МЕНЯ среди всех сформулированных людьми систем, является самым полным , отвечающим самым полным образом на все вопросы, которые можно поставить перед собой; это то, что больше всего помогает мне в жизни чувствовать, что «жизнь стоит прожить». Как следствие, я стараюсь полностью соответствовать его учению и жить им интегрально, чтобы жить наилучшим образом — для меня наилучшим. Мне все равно, верят ли в него другие — верят ли они или нет, это не играет для меня никакой роли; мне не требуется поддержка убежденностью других, достаточно моего собственного удовлетворения.» Ну вот, больше нечего добавить. Это переживание длилось долго — на все проблемы, на все подробные вопросы я отвечала подобным образом. И когда это закончилось, я сказала себе: «Вот чудесный аргумент!» Благодаря этому аргументу сразу же смолкали все элементы сомнения, неведения, непонимания, дурной воли, отрицания — они аннулировались, теряли силу. Я думаю, эта работа должна отразиться на всем мире. Я была в этом состоянии (ощущения огромного могущества и чудесной свободы), по меньшей мере, шесть-восемь часов. (Эта работа началась давно, но обострилась в эти последние дни.) И потом, все было прочным, не подкопаешься — что вы на это скажите?

(молчание)

Легче всего отвечать махровым материалистам, убежденным, искренним («искренним» в пределах своего сознания), чем религиозным людям! Гораздо легче. С индийцами очень легко — их благословило небо, потому как достаточно совсем малого, чтобы правильно их ориентировать . Но есть две трудные религии, это христианская религия (особенно в форме протестантизма) и иудейская. Иудеи — тоже ярые материалисты: люди смертны, что же, они умирают, и на этом все. Но я не очень-то понимаю, как они согласуют это с их Богом, который, к тому же, является Немыслимым и не должен называться… но, который, если посмотреть на него с точки зрения более широкой истины, кажется (я в этом не уверена), кажется Асуром. Потому что это всемогущий и ЕДИНСТВЕННЫЙ Бог, чуждый миру —мир и он (насколько я знаю) — это две совершенное разные вещи. То же самое с Католицизмом. И все же, если я правильно помню, их Бог создал мир из части самого себя, не так ли?

Нет-нет!

Не так? Он только человека создал из своего ребра?

Нет! Он создал человека из ребра Адама, а не из своего ребра!

Ах!

Из ребра Адама…

… он создал женщину. Ах!…

Нет-нет! Он «сотворил» мир.

Из ничего он сотворил мир?

Да, так.

Тогда это то же самое, та же самая проблема. Это просто непонимание.

И он послал своего сына как раз для того, чтобы «спасти мир».

Значит, его сын не принадлежит творению?

Он сын Бога, а другие – нет.

Он ЕДИНСТВЕННЫЙ сын Бога?

Да, конечно!

Они все извратили. Но Адам принадлежит творению?

Да, тогда как Христос – не человек, а сын Бога.

Но он принял человеческое тело.

Да, но он сын Бога. Это не человеческое существо, ставшее божественным, это божественное существо — «сын Бога» — принявшее человеческое тело.

Но это понятно! Все Аватары таковы.

Да, но он – единственный.

Все искажено. А Дева Мария во всей этой истории? Что с ней произошло, ведь она была женщиной.

Она была человеческим существом.

Да… потому что в этой истории даже есть момент, когда Христос говорит: «Что мне сделать с этой женщиной»! Но как же тогда Успение?…

(молчание)

Конечно, те, кто знают, очень хорошо понимают — все это символически. Вот, к примеру, я говорила тебе, что довольно долго разговаривала с Папой в день его избрания, и разговор вдруг был прерван из-за его реакции (между нами действительно был ментальный разговор: я говорила, и он мне отвечал, я слышала его отклик — я не знаю, сознавал ли он что-то?… вероятно, нет, но, как бы там ни было, это совсем не было формацией моего ума, потому что я получала неожиданные ответы), разговор был внезапно прерван из-за его реакции в тот момент, когда я сказала, что Бог есть повсюду, во всех вещах, что все есть Он; и затем великая Сила пришла ко мне, и я добавила: «Даже когда спускаешься в Ад, Он там тоже есть.» Тогда все видение прекратилось. Так я узнала, что это одна из частей их учения: ужасны не столько страдания Ада, сколько то, что там нет Бога; это единственная часть творения, где нет Бога — в Аду нет Бога. А я утверждала, что Бог есть и в Аду. Но, естественно, с точки зрения интеллекта, все это объясняется и всему находится свое место — нет истины, которую бы человек не исказил своим мышлением. Трудность не в этом, а в том, что для религиозных людей есть вещи, в которые они ОБЯЗАНЫ верить, и «грех» позволять уму обсуждать их — так что, естественно, они закрываются и никогда не смогут развиться. Тогда как материалисты, напротив, настроены на то, чтобы все знать, все объяснять — они объясняют все рационально. Так что [Мать смеется], благодаря тому, что они объясняют все, их можно вести как раз туда, куда хочешь. Вот так.

С религиозными людьми ничего не поделаешь.

Нет. Лучше и не пытаться. Если они зацепились за какую-то религию, значит, эта религия так или иначе помогла; помогла тому в них, что хотело приобрести уверенность без поисков — положиться на что-то прочное, не неся ответственности за эту прочность, чтобы кто-то другой был ответственным! [Мать смеется] так и идти. Поэтому вытягивать их из этого означало бы недостаток сострадания — лучше оставить их там, где они есть. Я никогда не спорю с кем-то, кто имеет веру — пусть он сохраняет свою веру! И я забочусь о том, чтобы не говорить ничего, что могло бы пошатнуть его веру, потому что это было бы нехорошо — такие люди не способны поверить во что-то другое. Но с материалистами:… «Я не спорю, я принимаю вашу точку зрения; только вам нечего возразить — я заняла свою позицию, вы — свою. Если вы удовлетворены тем, что знаете, храните это знание. Если это помогает вам жить, очень хорошо. Но вы не имеете никакого права осуждать меня или критиковать, потому что я занимаю свою позицию на том же основании, что и вы. Даже если все, что я себе представляю это просто воображение, я предпочитаю это воображение вашему.» Вот так.

18 сентября 1963

Позавчера у меня было интересное переживание. Совершенно конкретным было осознание, что все является Господом, и что все есть Его воля, Его действие, Его сознание, и во всем так; и в то же время было восприятие мира, как он есть («как он есть»… то есть, как мы его чувствуем). И, поскольку больше не было представления ни о добре, ни о зле, и все такое, то было нечто вроде почти чистосердечного удивления, совершенно спонтанного удивления, без мыслипо поводу осуждения, гнева, неодобрения, презрения по отношению к людям, которых называют «плохими», которые творят зло и имеют дурную волю. Показалось таким странным, что можно раздражаться или сердиться на это! И тогда поднялась глубокая Жалость — но Жалость, не имеющая ничего общего с чувством превосходства, ничего такого — это нечто вроде печали, что есть люди такие маленькие и слабые в этой Грандиозности, что они ВЫНУЖДЕНЫ быть злобными, недоброжелательными, вынуждены ненавидеть, отвергать, желать зла. Слова очень, очень сильно занижают переживание; это было такое… сверх-сострадание, ты знаешь, наполненное глубокой Любовью и Пониманием: «Как можно осуждать их за то, что они такие, как хочет Господь?» Затем, когда все осело, несколько часов спустя я кое-что написала — я написала это по-французски (даже желая, чтоб это не переводилось на английский). И, в самом деле, это непереводимо. Вот что я написала:

Ce monde est plein de miseres pitoyables, mais les etres que je plains le plus sont ceux qui ne sont pas assez grands et assez forts pour etre bons. Перевод:

Этот мир полон жалкой нищеты, но существа, которых я больше всего жалею, это те, что не достаточно широки и сильны, чтобы быть хорошими.

Но здесь слово «хороший» [“bon”] не имеет больше смысла противопоставления «плохому» [“mauvais”]: в этом содержится все божественное великолепие. Это было излучение божественной Любви.

(молчание)

Любой перевод на английский слова “bon” [«хороший»] слаб и занижен. Я не хотела излагать это по-английски. Но сегодня вот что вдруг пришло ко мне на английском языке, и я написала:

This world is full of pitiable miseries, but of all beings those I pity most are those who are so small and so weak that they are compelled to be nasty.

Это видится в противоположных терминах , но здесь столько же силы, сколько и в первом тексте, написанном по-французски.

* * *

Немного позже

Что ты мне принес?

Есть работа…

Активная работа, ты знаешь… я не очень-то к ней расположена! Когда у меня есть переживание, я даже не пытаюсь сформулировать его — никогда не пытаюсь: я живу им как можно интенсивнее и поддерживаю его живым как можно дольше. Затем вдруг будто появляется ручеек: ручеек слов, которые приходят все вместе и затем выстраиваются — я ничего не делаю! Не знаю, видение ли это или слышание: это нечто между ними. Очень долгое время все мои контакты с невидимым были контактами-видениями, но сейчас появился и звук тоже. Вот как это происходит: мне надо просто быть внимательной, то есть, не заниматься активно чем-то другим; если я остаюсь спокойной, это приходит: это совсем как маленький ручеек, совсем маленький, текущий с гор; он очень ясен и очень чист как чистая вода, очень прозрачен и одновременно белый и светлый. Он приходит [жест: как падающие капельки воды] и выстраивается здесь, над головой, в слова. Он выстраивается, и кто-то, я не знаю кто (вероятно, Шри Ауробиндо! потому что этот кто-то обладает поэтической мощью) следит за звучанием и расположением слов, и при необходимости переставляет их должным образом; затем, спустя еще некоторое время, все окончательно готово. Тогда я это записываю — это очень забавно. Вот что произошло с английским переводом: я авторитетно сказала: «Это непереводимо.» Затем, этим утром, когда я вообще ни о чем не думала, это пришло само. То есть, точнее, я рассказывала об этом кому-то, кто знает английский язык лучше, чем французский; поэтому сказала это по-английски, а когда сказала, то заметила: «Смотри-ка! А вот так будет верно!» — это переживание, которое выразилось на английском. Но, слава Богу, все это [жест к голове] здесь ни при чем — так спокойно, о!… так мирно.

(молчание)

Все земное как бы достигло крайней степени беспорядка и путаницы (в Ашраме тоже: может быть, даже хуже, чем где бы то ни было! Нет, не хуже, но так же плохо!), и кажется, это накапливается: почти час за часом я открываю, что больше и больше запутанно… путаница, беспорядки (раньше я назвала бы это злодеяниями, но сейчас…). И как запутано!… со стороны людей, убежденных, что они знают (они знают гораздо лучше Господа, гораздо лучше — Господь не знает ничего об этом мире, а они знают), и затем они делают такие глупости! Потом, сделав глупость, спустя некоторое время, они понимают, что это глупость, и чтобы исправить ее, они совершают другую глупость! И все здесь так, все-все-все, всевозможные глупости. И когда они наделали уже столько глупостей, что не в состоянии из них выбраться, тогда им приходит на ум спросить меня! [смеясь] Они спрашивают меня: «Что же нужно делать?». Тогда я отвечаю: «Нужно время!» И приятно, что ничто не шевелится там [жест к голове], ничто не шевелится. И Господь улыбается.

* * *

Несколько часов я концентрировалась на этом уменьшении энергии в твоем теле; это не болезнь: это снижение энергии в твоем теле (ты добавляешь к этому кое-что ментальное, но это твое дело, мой мальчик, ты исправишь это). Несколько часов я концентрировалась на этом, и даже сказала Господу, что если я действительно так воздействую на людей [смеясь], то лучше мне уйти! (Было немало совпадений.) Я не верю ни одному слову этой жалобы! но, как бы там ни было… [смеясь] я говорю это «просто вот так». Тогда сразу же произошло массированное нисхождение, и все стало блаженным — я сказала себе: «Господи, это Твое дело. Это Твое дело, что я нахожусь здесь, это Твое дело, что я действую; я же не действую, это Ты действуешь. Результат — Твое дело, но… насколько я вижу, если позволяется видеть, я не нахожу его логичным!» И тогда мне было сказано (не словами), очень ясным и сильным образом, что это был переход, необходимый для твоего интегрального развития — ИНТЕГРАЛЬНОГО. И что мне не надо беспокоиться. Хотя я… Он совершенно меня убедил, что ты выйдешь из этого состояния окрепшим, озаренным (не в смысле немного безумным), освещенным и гораздо более сильным. Вот так. Я даже добавила кое-что, что не должна тебе говорить, но как бы там ни было… (обычно об этом не говорят), но я добавила, что ты нужен мне. И, следовательно, с тобой ничего не должно случиться. Ответом мне была улыбка. Потом ко мне пришло, что это - переходное состояние. Поэтому я надеюсь, что оно не продлится долго. Необходимо маленькое изменение в твоей ментальной позиции; это как раз то, что можно было бы назвать маленьким лечением пессимизма — или большим лечением маленького пессимизма! Вот так… где-то: ты знаешь, где. Но это переход, это ни что другое, как переход. Тело очень невежественно (мы знаем это, тут не о чем говорить!), и как только что-то с ним происходит, то, я не могу сказать, что им завладевает страх, но возникает впечатление, что это ОЧЕНЬ серьезно! [смеясь] всегда так! (я знаю это из своего опыта), пока ему не разъяснено, что оно должно быть мудрым, очень спокойным, не бояться и… позволить произойти тому, что происходит. Оно всегда отвечает: «Но посмотри на всех этих людей, которые умирают, на всех больных, всех этих…» Сейчас я сама отвечаю ему так: «Достаточно больных людей, не стоит им подражать!»

(молчание)

Главным образом, есть нечто вроде сосуществования, наложения двух вещей, которые на самом деле являются противоположными существованиями, но находятся всегда вместе: Покой, где все гармонично (я говорю о клетках тела), где все гармонично до такой степени, что туда не может проникнуть никакой беспорядок, никакое заболевание, никакое страдание, никакая дезорганизация, никакой распад — все это невозможно; этот Покой вечен, находится совершенно вне времени (хотя он ощущается в клетках тела); и, в то же время, дрожание, беспокойство — невежественное, суетливое темное беспокойство, оно не сознает своего неведения, не знает, что делать, и постоянно совершает бесполезные действия. И тогда туда, внутрь, приходит беспорядок, распад, дезорганизация, страдание и… иногда это становится очень острым, все нервы напряжены, везде недомогание — оба состояния вместе. «Вместе» до такой степени, что даже нет впечатления, что совершаешь переход, даже не знаешь, как переходишь из одного в другое, это… неуловимый переход. И это совершенно противоположные состояния. Можно во мгновение ока устранить любую боль, любой беспорядок, любое заболевание в своем теле; и за секунду все это может вернуться. Так что можно вот так переходить из одного в другое, из одного в другое… [жест вперед-назад]. Пока еще не понятно и не известно, как стабилизировать этот Покой. Когда Покой там, такое ощущение, что ничто не может его изменить: все нападки мира немощно отпадают; ничто не может его изменить. Но Покой исчезает так же, как и появился, не известно как. Если наблюдать за этим очень внимательно, то возникает впечатление, что этот разум Материи, о котором говорит Шри Ауробиндо , это мышление Материи, оно еще не очищено, еще смешано; так что достаточно одного ложного движения, чтобы все изменилось. И в людях этот материальный разум постоянно живет в своем ложном движении — кроме тех случаев, когда иногда, как вспышка, возникает переворот. Но здесь [в теле Матери] еще остается привычка; привычка (почти только память) ложного движения. Достаточно того, чтобы эта привычка воспроизвелась в чем-то очень маленьком, как острие иглы, чтобы… бац! все впало в старую колею. И когда я смотрю на те усилия, которые я прикладывала столько лет, чтобы его очистить, этого дружка, я немного (как сказать?…) не могу сказать, что боюсь или беспокоюсь, но… (не могу даже сказать, что я пессимистична), но как же это должно быть трудно для людей, которые не проделали всей этой йоги, которую я проделала в течение стольких лет! Потому что клетки тела подчиняются этому материальному разуму, который, в своем естественном состоянии, является скоплением глупого неведения и который думает, что так умен, ох!… Масса отвратительной глупости, которая считает себя такой умной! Он думает, что все знает.

(молчание)

Потому что НИЧТО в сознании не шелохнулось во время этих изменений [вперед-назад, от истинного к ложному движению]; сознание вот так было обращено, было развернуто, развернуто (не к высотам), развернуто (не внутрь себя), оно было… просто обращено к Господу, живя в его Свете, который в физическом мире становится золотым великолепием. Сознание обращено к Нему. Нет ничего, кроме Него, это единственная реальность, единственная истина. И Это вибрирует так [Мать касается своих рук, кистей рук], Это вибрирует во всех клетках, везде. Я делаю так [Мать делает жест сбора «этого» в воздухе вокруг], как если бы я собирала это. Это не эфемерно, это очень материально; это чувствуется как уплотнившееся нервное окончание, — но вибрирующее — вибрирующее-вибирующее-вибрирующее… Сознание таково. И все это происходит в теле. Но этот старый глупец… он сразу же становится пессимистичным, ожидающим катастроф, поражений — поражений, ох!… он видит все самое худшее. И затем, после того, как он вообразит наихудшее (в течении одной секунды, конечно), этот восхитительный персонаж предлагает все это Господу; он Ему говорит: «Вот, Господи, вот Твоя работа, это все Тебе, делай с этим, что хочешь»! Глупец, что за нужда была у него готовить эти катастрофы! Катастрофы, всегда катастрофы, все катастрофы — и он предлагает эту катастрофу Господу! И откликом всегда бывает улыбка, полная терпения! о!… Это терпение изумляет меня каждую секунду. Время от времени появляется огромная мощь (это дается телу умышленно, чтобы оно чувствовало, стало осознавать, что «то» существует), приходит большое могущество, и с этим могуществом возникает впечатление, что надо делать только это [Мать опускает обе руки в жесте властьдержащего], чтобы все изменилось. Но… Тело все еще очень сильно ограничено и невежественно, чтобы позволить Силе действовать в себе. Оно видит этот вопрос (индивидуальность Матери) многосторонне, но не со всех сторон. Это не… несмотря на все, это только угол зрения — пока есть этот угол, ей (Силе) не позволяется действовать. Хотя, да, на днях было такое переживание, когда все – это Господь, все, во всем так, как оно есть, как мы это видим; когда все было Тем в ТАКОМ совершенном целом, потому что оно было таким полным, и таким гармоничным, потому что оно было таким сознательным, и в каком-то вечном Движении развития к большему совершенству (это нечто странное, это не может оставаться без движения ни на четверть секунды: это все время, все время, все время стремится к более совершенной Тотальности); тогда, в тот момент, если Сила действует (вероятно, она действует), если Сила действует, она действует так, как нужно. Но это не всегда так — это не всегда так, еще есть ощущение, что что-то должно исчезнуть и что-то должно придти — ощущение перехода; это стремление к развитию, которое… которое не содержит всего. Но в том состоянии кажется, что все, что вы видите, ДОЛЖНО происходить — и неизбежно (я должна сказать, обязательно) это происходит. И, вероятно, мгновенно. Но надо видеть все одновременно, чтобы это сохраняло всемогущество; пока мы видим только точку (как, например, когда есть впечатление, что воздействие на землю ограничено определенным полем, которое зависит от вас), пока это так, невозможно быть всемогущим, это невозможно — невозможно. Это вынужденно обусловлено. .

(долгое молчание)

Есть растущее ощущение того, что все, что есть, все, что происходит, внешне и внутренне (также внутренне), совершенно необходимо для полноты всего. Я как раз думаю о той реакции, что была у меня на днях… Естественно, есть часть моего существа, которая смотрит, улыбается и говорит: «А, ты еще там!» И в то же время я понимала: «Нет, это необходимо — все необходимо.» Была необходима особая вибрация… она была необходима, чтобы привести в действие нечто иное. И все вот так. Все так.

(молчание) Это переходный период — но разве он не является постоянным?! Он должен быть постоянным. Только все же приходит момент, когда он становится совершенно осознанным и желанным, и тогда он уже не воспринимается как постоянный период перехода. В сущности, когда мы выйдем из Глупости, есть… должно произойти довольно значительное изменение. О! будет много о чем сказать.

(молчание)

Любое изменение невозможно, любое совершенствование (я не говорю о регрессе, потому что это другое явление), каждое изменение, в любом элементе или точке земного сознания невозможно без того, чтобы вся земля не участвовала в нем. Это неизбежно. Все тесно связано. И вибрация в любой части имеет ЗЕМНЫЕ последствия — я не говорю «вселенские», я говорю «земные» — это неизбежно. Это означает, что с земной точки зрения (с индивидуальной точки зрения это было очевидно уже давно) нет ни одного стремления, ни одного усилия, которое было бы бесполезным — нет ни одного стремления к Лучшему, ни одного стремления к Истине, которое не имело бы земного резонанса, земных последствий.

21 сентября 1963

(В ходе этой беседы Мать рассматривает возможность прочтения какого-то послания, если оно к ней придет, по случаю 29 февраля 1964, второго юбилея супраментального Проявления. Затем она добавляет:)

…Если я смогу говорить.

?

Да, мне было любезно сказано, что я не смогу больше говорить.

Что ты имеешь в виду?

Ох, враждебные силы всегда делают всевозможные внушения. Мне сказали, что я утрачу способность говорить — [смеясь] так будет для всех лучше!

(кажется, что ученик не может понять, как это возможно)

Вот что было: на днях доктор принес канареек, клетку с канарейками, чтобы показать их мне. Канарейки всегда посвистывают, порхают по клетке, очень активны… здесь же не было вообще ничего! Доктор поставил клетку на подоконник, и я подошла взглянуть на них — они вообще молчали, опустились на дно клетки и были словно парализованными. Я решила сама свиснуть (в прошлом я очень хорошо умела свистеть): ни звука! Тогда мне любезно сказали: «Ты не можешь больше свистеть и не можешь больше петь, и вскоре ты не сможешь больше говорить.» Вот так. Должно быть, я произвожу странный эффект на животных, потому что на днях маленький М пришел ко мне с маленькой белочкой в ящичке с ватой внутри, потому что белочка была совсем маленькой. Он вынул ее из ящичка и показал мне; я погладила ее — она уснула в трансе! О, они не чувствуют себя несчастными, они очень довольны (!), но это слишком сильно для них. Так что они засыпают или теряют способность двигаться, как та канарейка. В конце доктор начал беспокоиться за своих птичек, он сказал: «Что происходит? Дома они щебечут весь день!» Я ответила [смеясь]: «Да, здесь по-другому»! Он взял клетку, и как раз в момент ухода канарейки встрепенулись и запели! Как бы там ни было, посмотрим. Я много о чем наслышана.

25 сентября 1963

Это пришло на английском (я хочу поместить это в «Бюллетень», чтобы заполнить пробел!). Это надо опубликовать и на французском. Любовь это… (излишне говорить, что это выжимка одного переживания — одного переживания, о котором я не говорю)

Love is not sexual intercourse. Love is not vital attraction and interchange. Love is not the heart's hunger for affection. Love is a mighty vibration coming straight from the One. And only the very pure and very strong are capable of receiving and manifesting it. [Перевод:

Любовь — это не сексуальная связь. Любовь — это не витальное притяжение и взаимообмен. Любовь — это не жажда сердца в привязанности. Любовь — это могущественная вибрация, приходящая прямо из Единого. И только самые чистые и самые сильные способны воспринимать и проявлять ее. Затем следует объяснение того, что я подразумеваю под «чистым» [the very pure and very strong]:

To be pure is to be open only to the Supreme's influence, and to no other. [Перевод:

Быть чистым — это быть открытым только влиянию Всевышнего и никакому другому.

Это гораздо труднее, чем то, что люди считают чистотой! То — это что-то очень искусственное и ложное. Последнюю фразу я написала и по-французски (обе фразы пришли вместе):

Etre pur, c’est etre ouvert seulement a l’influence du Supreme et a nulle autre.

Это просто и определенно . Сейчас надо перевести на французский все остальное — у меня так много бумаг, что я не могу в них разобраться! [Мать ищет в груде разбросанных листочков бумаги]. Я завалена бумагами! Сначала я написала: “L’Amour n’a rien a voir avec…” [Любовь не имеет ничего общего с…] и т.д., но это неправильно. Напишем так: “L’Amour n’est pas…” [Любовь — это не…].

L’Amour n’est pas les relations sexuelles. L’Amour n’est pas les attractions et les echanges vitaux. L’Amour n’est pas le besoin d’affection du coeur…

[Перевод Любовь - это не сексуальные связи Любовь – это не витальное притяжение и взаимообмен Любовь – это не жажда сердца в привязанности…

Это идет из «Савитри», из «Спора со Смертью», когда смерть говорит Савитри: «What you call love is the hunger of you heart.»

Может быть, перевести так: «Любовь не есть сердце и его жажда в привязанности»?

Но сердце может проявлять Любовь! Нет, надо так: «Любовь — это не жажда сердца в привязанности.» И затем, позитивная часть:

Любовь — это всемогущ вибрация, исходящая напрямую из Единого. И только самые чистые и самые сильные способны воспринять ее и проявить.

У меня целая пачка набросков! [Мать показывает черновики своего перевода]. Одна вещь нова для меня. Это то, о чем я тебе недавно говорила: сначала идет переживание, но переживание… нечто, что ЗАХВАТЫВАЕТ все существо, все тело, все-все, вот так [жест: схватить и удержать] и держит вас. И оно работает. Оно работает везде в клетках: абсолютно везде, в сознании, в ощущении, в клетках. Затем это как бы отстаивается, как если бы его процеживали через очень мелкое сито, и выпадает с другой стороны — в словах. Но слова не всегда сразу же составляют полную фразу (это очень странно): два слова здесь, два слова там [Мать как бы показывает цветовые пятна здесь и там]. Затем я остаюсь очень спокойной, не шевелюсь — особенно не думаю, не шевелюсь — молчание. Затем постепенно слова начинают свой танец, и когда получается более или менее связная фраза, я ее записываю. Но обычно эта фраза не окончательна. Если я подожду еще немного (даже делая что-то другое), то, спустя некоторое время, это приходит: фраза, которая по существу гораздо более логична и поразительна. И если я подожду еще чуть-чуть, она становится более точной, и окончательно она приходит с ощущением: «Вот оно, вот так.» — Хорошо, я это записываю. Никогда прежде у меня не было такого. Надо, чтобы смолкло все (даже наиболее активный, наиболее материальный внешний разум), и надо взять за привычку не шевелиться, когда приходит переживание — не шевелиться, чтобы ничто не шевелилось, оставалось вот так [жест, будто что-то подвесили] и ждало. Даже визуально есть впечатление маленького дождика белого света; как если бы, спустя некоторое время, этот дождик взращивал слова! Как если бы он орошал их! И слова приходят. Затем слова как бы пускаются в танец, в кадриль, и когда кадриль сформировалась, тогда фраза становится ясной. Это очень забавно! Уже в третий раз так произошло — это совершенно ново. Так что записи так и пляшут! [Мать показывает пачку черновиков]. И сейчас, из-за этого нового способа, записи множатся! Потому как это происходит таким образом, как я тебе сказала [маленькими последовательными отрывками]. Но в этом есть свое преимущество: разум остается совершенно молчаливым — ему там нечего делать, это будто бы кто-то приходил в кладовую поискать слова, а затем выстраивал бы их. И этот кто-то - безликий: безличное сознание; это почти «сознание того, что хочет выразиться», сознание откровения или сознание расследования или сознание воли, но не какой-либо личности. Этот кто-то собирает слова вместе, и затем возникает танец… как танец электронов!

(молчание)

На днях было нечто подобное, хотя и менее полное; это начало: К. принес мне статью, которую он хочет где-то опубликовать с цитатами Шри Ауробиндо и моими цитатами, и хотел убедиться, что все верно и что он ничего не напутал (!). В одном месте я увидела его комментарий (ты знаешь, как люди любят играть со словами, когда они находятся полностью во власти разума: ум любит играть со словами и противопоставлениями); комментарий был на английском, я не цитирую слово в слово, но он сказал, что «век религий был веком богов»; затем, поскольку наш мистер разум любит игру слов, то он заставил его сказать, что сейчас век богов кончился и наступил «век Бога», то есть, он прискорбно впал в христианскую религию… не заметив этого! И как только я увидела эту фразу, я увидела эту тенденцию разума, который любит это и находит очень… о! очень очаровательным такой поворот фразы (!). Я ничего не сказала, продолжила чтение и прочла статью до самого конца. Затем в месте той фразы я увидела маленькое сияние: это было как маленькая искорка (я видела это с открытыми глазами); я смотрела на эту искорку, и на месте «God » появилось « The One» [Единый]. Тогда я взяла ручку и исправила. Но моим первым переводом было “The All-containing One” [Единый, содержащий в себе все ], потому что таким было переживание, а не мысль. То, что я видела, было “The One containing all”. И я простодушно написала на бумаге [Мать показывает кусочек бумаги]: The All-containing One. И как раз в этот момент я почувствовала, будто кто-то дает мне шлепок, говоря: «Это не так — надо написать The One, это все.» Тогда я написала The One. Вот как это работает! Это действительно мысль, виденная свыше, сверху, и это очень забавно. Это очень забавно, вся эта игра, это как маленькие блуждающие огоньки, мелькающие то здесь, то там и выстраивающиеся в танце — очень забавно. Это начинает меня забавлять. Это было очень сильно последние несколько дней: и ночью, и днем, все время. Но ночью до этого переживания я была вместе со Шри Ауробиндо, и он дал мне откровение. Я была с ним, он был reclining (не возлежал, но полулежал на чем-то вроде шезлонга), и я должна была принести ему что-то поесть (это совсем не как физическая пища, это нечто иное… я не знаю, что это… в том мире это значительно отличается — это на тонком физическом уровне), и тогда это выразилось… (в моем сознании не было слов; не знаю, почему, но не было слов!), он сказал мне что-то, что я полностью поняла, и не только поняла, но и это сделало меня счастливой, ко мне пришла радость, и я ответила: «Да, действительно! Это соответствует тому переживанию, которое было у меня сегодня и которое… ???» [Мать оставляет предложение незаконченным]. Я осознавала то, что происходило со мной, но это выражалось на словах [там], которые не были словами [здесь], так что я не знаю, как быть! И он сказал мне это тоном, какой обычно принимают, когда выражают определенное грандиозное переживание (это был тон абсолютного могущества), нечто, что переводилось вот так: “Now, the nourishment (но было не «nourishment», а «food») comes from the whole Nature at once” [«Теперь пища приходит ото всей Природы одновременно»] [Мать произносит эти слова как загадку или как «сезам, откройся», а дверь еще не открылась]. И он сказал принести ему это (это тоже был перевод): “Yes, you will bring it (и это “it” было “food coming from the whole Nature at once” — это совершенно глупый перевод, но как бы там ни было…) you will bring it in this translucid bowl” [«Да, ты принесешь эту пищу вот в этой полупрозрачной чаше]. И я ему ответила: “Yes, I knew, I knew that I had to use this translucid bowl to bring you the food…” [Да, я знала, я знала, что мне надо взять эту полупрозрачную чашу, чтобы принести тебе пищу.] Но что это значит??… Хотя это было таким очевидным! была такая радость! (потому что я осознавала, я сказала себе: «Да, как бы там ни было, я очень близко следую за его развитием; все идет так, как когда он был здесь: когда он одержит победу, она отразится на мне») Так что я была совершенно сознательной и сказала ему: “Ah! I am glad… (я спотыкаюсь, конечно же, это было совсем не так — это было чудесно!) oh! I am glad, I knew that I had to bring you the food in this translucid bowl… [О! я довольна, я знала, что я должна принести тебе пищу в этой полупрозрачной чаше.] И эта «просвечивающая чаша» [“translucid bowl”] была чудом! Я знала это, это было прекрасно! Она была как из опалового стекла, это было живое стекло, все светлое, все световые пятна были живыми, они шевелились, у них был цвет!… розовый, лиловый, серебряный, золотой, о! это было так красиво. И я принесла ее ему. Это произвело на меня очень сильное впечатление. Очень сильное: я была зачарована, вероятно, из-за того, что переживание было очень сильным, очень мощным для материального мозга. И я сразу же это увидела; в тот момент я увидела, что это было переводом, и очень близким переводом, но ничего лучше нельзя было сделать. И такие детали!… Развернулась целая история (она длилась свыше полутора часов)… со всеми деталями. Ведь я была с ним на верхнем этаже, затем я спустилась и встретилась с людьми, я кое-что делала и т.д. Это было на верхнем этаже. И все это происходило в ослепительном-ослепительном-ослепительном свете; все было как на сверкающем солнце… гораздо более сверкающем, чем солнце — солнце темно по сравнению с этим. И когда я спустилась (это было не как здесь: каждый имел свой дом и свой сад, это была громадная усадьба), я пошла прямо в свою ванную; открыла дверь… и обнаружила там кое-кого (я узнала его, но я его не назову), кто пользовался ванной — «Что же», - сказала я себе, - «превосходно!»… И закрыла дверь. Всевозможные детали, это длилось больше часа. И, знаешь, за полтора часа ночью может столько всего произойти. Я опять была высокой — там я всегда высокая. Но я была одета не как обычно: на мне было короткое платье. Там было множество людей; я узнала всех, я слышала голоса, это было очень, очень отчетливо; и были две девочки (не девочки, они сейчас женщины, но для меня они как девочки), две девочки, разговаривавшие друг с другом и сказавшие: «Как сильны ее ноги!» (Это символически). И я сразу же увидела свои ноги, как если бы было зеркало, чтобы показать мне мои ноги! У меня было короткое платье, и я увидела свои ноги, свои ступни с надетой на них обувью — мои ноги были обуты. И короткое платье. Очень ярко. Вот так. (молчание)

Последняя ночь была менее приятной… Опять были эти крушения. Я была внизу и хотела вернуться к себе, и всякий раз, когда я хотела вернуться, все средства, с помощью которых я могла бы подняться, исчезали или уничтожались. Сейчас я отогнала от себя все это, потому что это было утомительно. Но я помню одно: я поднималась по… это были не ступеньки и не лестница, это было что-то очень странное, как блоки из темно-красного камня, и все это рассыпалось по кусочкам — обрушивалось. В конце концов мне это надоело, и наступил момент не гнева, но само-утверждающейся воли — и все исчезло… Чувствуется, что это враждебные силы пытались измотать меня, пока я, не могу сказать, что потеряла терпение, но что-то рассердилось («рассердилось» ли? или категорично заявило: «О, нет! Довольно этого!») и сразу же, пуф!, все это исчезло… И тогда я оказалась на дороге, которую очень хорошо знала, но там была такая толпа! толпа, толпа: все школы миры приехали туда на каникулы. Там были целые классы, ведомые своими воспитателями и учителями, их там столько было!… И дети останавливались и играли на земле; но все эти дети очень хорошо знали меня, и когда я подходила к ним, они бросали свои занятия, чтобы дать мне пройти — вот такие крошки. Затем я встретила символическую личность (это не человеческая личность), которую знала очень хорошо, она была бледно-голубого цвета (то есть, это существо высшего разума, сила Природы в высшем разуме), я очень хорошо знала ее, она часто бывает со мной. Затем она разъяснила мне свои проблемы, а я объяснила ей, что надо делать; я сказала ей: «Я говорила тебе это уже несколько раз, это вот так и вот так…» Она очень долго оставалась около меня, а затем спросила: «Почему я всегда вынуждена тебя покидать?» Я ответила: «Не беспокойся, сейчас все превосходно.» Это длилось очень долго. Но, что интересно, контакт был очень приятным, утонченным: прекрасная девушка, то есть, прекрасные мысли, прекрасные идеи. Это была прекрасная девушка. И она несла ответственность за несчетное число детей [Мать смеется], так что иногда она была немного озабочена этим, и я объяснила ей, что надо делать. Я чувствую некую нежность к этой личности. А все эти дети! Даже самые маленькие, которые едва ли умеют ходить, когда они видели, что я подхожу, они сметали свои игрушки, освобождая место для моего прохода. Это было не на земле, это было не в физическом мире. Но такая толпа, ты знаешь!… Это точно какой-то ментальный мир.

(молчание) Но то переживание [крошащихся ступенек], я знаю, чему оно соответствует, потому что знаю, каким было мое переживание, когда я отходила ко сну: это всегда так, когда я сталкиваюсь с Проблемой... Ее можно выразить вот так (но это значительно ее уменьшает): «Почему мир таков, как он есть?» Тогда ко мне приходит… нечто вроде ОСТРОГО сострадания — острого, почти болезненного — к состоянию мира и человечества. Когда это приходит, у меня трудные ночи. И тогда я спрашиваю, я хочу знать НАСТОЯЩИЙ секрет — не все то, что говорят людям (все то кажется мне просто сказками… чтобы утешать детей), а нечто ИСТИННОЕ. Когда я вхожу с этим напряжением в глубокий отдых, тогда это передается через подобные крушения: я хочу взобраться и бац! бац! бац! все время, все время, все рушится под моим весом. Вплоть до того момента, когда я вижу, что это злая воля пытается помешать мне найти то, что я хочу найти, и тогда я сержусь, и это сразу же прекращается — «сержусь», подходящее ли это слово? Я не знаю: я отказываюсь, я отвергаю ситуацию. Тогда это прекращается. И я проснулась, говоря себе: «Ты видишь, пока ты принимаешь, ты не можешь знать, ты не знаешь; когда ты действительно откажешься, ты узнаешь.» Так что я отвечаю самой себе: «Когда Всевышний захочет, чтобы я узнала, я узнаю; когда будет необходимо, чтобы я узнала, я узнаю.» Вероятно, пока… Это как «полупрозрачная чаша» Шри Ауробиндо… Ничто не соответствует ей. В сущности, мы всегда хотим идти слишком быстро. Но это из-за того, что люди думают , представляя себе время — они изнурительны.

* * *

(Перед уходом ученика Мать дает ему последний номер “World-Union”, одну брошюру «Мирового Союза», издаваемую несколькими учениками из Ашрама.)

Мне не по себе от этой брошюры.

Я понимаю! Некоторые люди даже выходят из себя; потому что это издано здесь (большинство людей отсюда), но никогда в центре внимания там не стоит ни Ашрам, ни Шри Ауробиндо.

Что еще хуже: когда они говорят о Шри Ауробиндо, они ставят его на одну доску с другими. Да! точно!

Все на одном уровне: Шри Ауробиндо, Тельярд де Шарден, Швейцер и т.д.

Да, каша. Я полностью отвергаю это , но среди них кое-кто полезен: там есть три человека, через которых я кое-что делаю — не это! [издание «World-Union»], кое-что другое, о чем они сами очень мало знают (их очень интересует это [бюллетень “World-Union”], а не я!). Поэтому я не заявляю прямо: «Я не хочу иметь ничего общего с этим.» Но когда меня спрашивают, я отвечаю, что это не имеет ничего общего с Ашрамом, совершенно ничего.

28 сентября 1963

Ты помнишь этот спор Савитри со Смертью?… Согласно ему кажется, что Шри Ауробиндо говорит, что Беспорядок начался, когда Жизнь вошла в Материю.

(Мать листает свою толстую тетрадь записи переводов)

Хотя Бог сотворил мир для собственного восторга, Невежественная Мощь встала во главе мира и стала казаться его Волей

Иными словами, эта Мощь приняла видимость его Воли.

И глубокая Ложь Смерти подчинила себе Жизнь. Все стало игрой Случая, имитирующего Судьбу.

А до этого Шри Ауробиндо пишет:

О, Смерть, это мистерия твоего правления.

Кажется, он относит это только к земле:

В аномальном и трагичном поле земли, Переносимом солнцем в своем бесцельном путешествии Среди вынужденных маршей немых великих звезд, Тьма заняла поля Бога… (Мать повторяет) Тьма заняла поля Бога, И мир Материи стал управляться твоей формой.

Формой Смерти.

Твоя маска закрыла лицо Вечного

Это чудесно!

Уснуло Блаженство, сотворившее мир. Покинутая в Необъятном, она заснула: Злая трансмутация охватила Ее члены, так что она больше не узнавала себя.

И так далее, весь отрывок. Кажется, он говорит, что в тот самый момент, когда Жизнь вошла в инертную Материю невежественная Мощь… как я прочла в самом начале:

Невежественная Мощь встала во главе мира и стала казаться его Волей И глубокая Ложь Смерти подчинила себе Жизнь.

Следовательно, согласно этому, Смерть существует только на земле.

(молчание)

Вот что я сейчас перевожу [Мать закрывает свои тетради].

Какие будут выводы?

Надо дойти до самого конца, чтобы понять, что он хочет показать. Ты знаешь, у меня всегда было впечатление, что земля является символическим представлением вселенной для концентрации Работы на одной точке, чтобы ее можно было делать более сознательно и умышленно. И у меня всегда было впечатление, что и Шри Ауробиндо думал точно так же. Но здесь… Я читала «Савитри», но не заметила этого. И сейчас я снова читаю, и я так погружена в эту проблему… Иными словами, это как если бы ИМЕННО ЭТОТ вопрос был поставлен передо мной. Я увидела это, читая.

(долгое молчание)

Есть одна идея, которая могла бы придать законность или дать оправдание тем, кто хочет полностью выйти из земной атмосферы. Эта идея состоит в том, что земля является особым экспериментом Всевышнего в Его вселенной; и те, кто не имеют явно выраженного вкуса к этому эксперименту (!), вправе выйти из него (если попросту сказать это). Разница такая: в одном случае назначением земли является концентрация Работы (то есть, чтобы работа шла быстрее, сознательнее и совершеннее), и тогда есть серьезная причина оставаться в земной атмосфере и делать Работу. В другом случае земля представляет только один эксперимент из тысяч или миллионов других экспериментов; и если этот эксперимент не очень-то сильно прельщает вас, вы вольны выйти из него.

Я не понимаю, как это одна точка Всевышнего может не быть всем Всевышним. Если в этой точке есть трудность, то это трудность для целого, не так ли?

Не обязательно.

Как это что-то может быть отделено от остального?

Все зависит, в действительности, [смеясь] от того, что Он хочет сделать! Можно очень легко представить, что Он проводит совершенно разные эксперименты. И можно переходить от одного эксперимента к другому, вот так, и все. Вот как сказал бы Будда: это привязанность, желание держит вас здесь, у вас нет другой причины здесь оставаться.

(ученик молча протестует)

Для меня все возможно, абсолютно все возможно, даже то, что кажется совершенно противоречивым —я никак не могу возводить ментальное, логическое или «разумное» возражение против того или другого. Но вопрос… [Мать останавливается посреди фразы]. Воля Всевышнего совершенно ясна для Него Самого, и [смеясь] все дело в том, чтобы объединиться с этой Волей, и тогда все станет понятно. Мне, мне всегда это виделось так [что земля является символической точкой концентрации], но я совершенно убеждена в том, что Шри Ауробиндо видел то, что более соответствует истине, видел тотальнее, чем кто бы там ни было, и что, естественно, если он что-то говорит, стоит рассмотреть эту проблему! Я не знаю, я еще не дошла до конца «Савитри». Потому что я заметила (через несколько месяцев , не прошло и двух лет как я ее взялась перечитывать), что это совсем по-другому, чем в первый раз, когда я ее прочла. Совсем по-другому: бесконечно больше, чем я переживала это в первый раз; мое переживание было ограниченным, а сейчас оно более полно (возможно, если я снова перечитаю через год-два, то оно станет еще более полным, я не знаю), есть множество вещей, которые я не увидела в первый раз. Возможно, тот отрывок, который я только что тебе прочла, представляет только один аспект?… Я увижу это, когда дочитаю до конца. То, что он провозгласил и в чем я уверена, это то, что Победа будет одержана на земле, и что земля станет развивающимся существом (вечно прогрессирующим) во Всевышнем — это понятно. Но это не исключает другую возможность. О будущем земли он ясно сказал, и понятно, что будущее земли будет именно таким; только, если эта возможность [смерти как исключительно земного явления] является тем, что можно назвать «исторически» верным, тогда это может придать некую законность позиции тех, кто стремится убежать с земли. Ведь Будда, кто, несомненно, был Аватаром, так настаивал на Уходе как на выходе. И он оставался только для того, чтобы помочь другим… уйти скорее. Так что же, он видел только одну сторону проблемы?…

Да, конечно. Но если есть целая вселенная, тысячи вселенных с совершенно другим образом существования, и если это только вопрос ВЫБОРА - быть здесь… тогда, конечно же, можно свободно выбрать — есть те, кто любят завоевание и победу, и есть те, кто любит ничего не делать.

Но Будда представлял только одну стадию сознания. В ТО ВРЕМЯ было хорошо следовать тому пути, следовательно…

Можно представить, что это была некоторая необходимость в целом, конечно же. Но все это — только предположения, это всегда нечто идущее от разума — недавно у меня в руках была цитата из Шри Ауробиндо, где он сказал, что «нет проблемы, которую не смог бы решить человеческий разум, если он этого захочет.» [Смеясь] Нет такой проблемы, которую не смог бы решить разум, приложив себя к ней! Но мне все равно, мне не нужна никакая ментальная логика— не нужна. И она никак не повлияет на мои действия — это совсем не то, совсем не то! Это все только из-за этого противоречия, становящегося все более острым, противоречия между Истиной и тем, что есть сейчас. Это становится болезненно острым. Это страдание, эта всеобщая нищета становится чем-то почти непереносимым, ведь так. Было время, когда я смотрела на все это с улыбкой — долгое время. В течение многих лет я улыбалась, так, как улыбаются в ответ на детские вопросы. Сейчас же, я не знаю, почему это пришло… это ПОМЕСТИЛИ в меня как некую острую тоску — что, несомненно, необходимо, чтобы выйти из этого. Чтобы выйти, то есть, чтобы вылечиться, чтобы измениться — не убежать. Я не люблю бегство. Это было моим главным возражением буддизму: все, что они советуют делать, нацелено на то, чтобы дать вам возможность убежать — это не выход. Но изменить, да.

(молчание)

Есть строчки [в «Савитри»], которые внезапно становятся такими чудесными! Они приходят с такой силой, но как только их запишешь, получается не то. Например, ВИДЕН этот образ маски Смерти, покрывающей лицо Всевышнего. Это восхитительно. Так сильно. И затем эта невежественная Мощь, которая встала во главе земли и сделала из нее… которая «казалась», КАЗАЛАСЬ Волей Всевышнего. Это так значимо.

Октябрь 1963

3 октября 1963

(На столе Матери лежат два двойных белых цветка гибискуса, называемых «Милостью». Мать берет один из них и дает ученику:)

N приснилось этой ночью, что Шри Ауробиндо дал ей множество предметов, затем пришла я и дала ей два цветка «Милости». Утром, она просыпается, идет в свой сад… на дереве было два цветка милости. Это забавно. Итак, что ты мне принес?

Я получил письмо от Х.

Хорошо!… что он пишет?

Я спрашивал его, что мне теперь делать: сейчас я закончил второй «цикл» тантрического письма. И он мне ответил: «Once more start the thing and continue»[начните еще раз и продолжайте].

Естественно, он говорит, что ты должен довести начатое до конца.

Тогда мне нужна еще бумага!

Фью!

Что если сделать как в прошлый раз: взять в типографии обрезки бумаги. Мне надо… 5200 листов! Две тысячи?

Пять тысяч двести!…

* * *

(Мать переводит письмо Шри Ауробиндо, о котором уже шла речь 24 июля, о нисхождении Любви, , затем она добавляет вот какой комментарий:)

Если бы божественная Любовь снизошла раньше божественной Истины, некоторые существа, обладающие могуществом или особой восприимчивостью, могли бы притянуть ее к себе, лично, тогда это могло бы вызвать всевозможные ложные движения. Но если эта божественная Любовь низойдет только в Истине, в Сознании Истины, она войдет только в тех, кто готов воспринять ее. Без подготовительной работы Истины нисхождение Любви может вызвать очень мощное притяжение элементов, не способных сохранить Любовь в ее чистоте; тогда как, если подготовительная работа Истины проведена, тогда Любовь будет ВЫБИРАТЬ для проявления себя тех, те личности, которые будут готовы.

* * *

Немного позже

Ты еще работаешь над «Спором со Смертью»?

Я еще не закончила, у меня не было времени, чтобы работать, вот что досадно! У меня всегда столько работы во второй половине дня — я не называю это «работой», это просто то, чем я занимаюсь: встречаюсь с людьми, читаю письма… тонны писем! И затем, все организационные вопросы: все в ужасной путанице. В четыре часа мои встречи с людьми должны заканчиваться, до пяти часов мне нужно работать над переводом— они же уходят от меня без десяти пять! Так что ни на что не остается времени. Только в один день из четырех мне удается взяться за перевод, вот почему эта работа движется очень медленно. Надо еще что-то изменить в распорядке моего дня — он очень быстро нарушается. В самом начале [когда Мать отошла от дел], обычно я получала в день одно-два письма; сейчас же я получаю ежедневно десять-двенадцать писем, и если я сразу же не отвечаю, то спустя два дня приходит другое письмо: «Я писал(а) вам, но не получил(а) ответа.» Так что я сразу же черкаю на эти письма две-три очень сухих фразы [Мать смеется]… чтобы показать им, что не стоит быть слишком нетерпеливыми. Как бы там ни было…

(Мать входит в состояние долгого созерцания)

Я опять видела квадрат. Он был окантован красным, как бы маленькими красными искорками. Тот же самый белый квадрат. Потом он был как бы поглощен и замещен квадратом голубого и зеленого света — тантрического голубого и зеленого света: это похоже на цвет очень яркого изумруда и сапфира, очень мощный цвет. Полупрозрачные, светлые квадраты. Два квадрата наложились друг на друга: зеленый поверх голубого. Но перед этим, когда появился этот белый квадрат с красной окантовкой (сначала он сформировался; он как бы сформировался между нами), в тебе что-то расслабилось — ты почувствовал расслабление?

(ученик кивает головой… молчание)

Последние два дня Шри Ауробиндо был здесь все время, все время. Постоянно, постоянно присутствовал во всем, что вокруг. И множество людей видели его, говорили с ним — его присутствие сильно ощущалось. Последние два дня. Иногда он словно бы входил в некую… (не знаю, как сказать) внутреннюю неподвижность, но бывают моменты, когда он очень активен. И один раз (два-три дня тому назад) он сказал мне: «Ты можешь быть со мной столько, сколько захочешь, можешь разговаривать со мной столько, сколько хочешь», как если бы руководил не он, а я (!) Я сказала, что это неправда! [Мать смеется] Но, как бы там ни было… Со времени того переживания полупрозрачной чаши он был очень, очень близко. Этим утром было так, как если бы он присутствовал во всем. Есть даже нечто очень забавное: вчера я встречалась с людьми, не здешними; обычно я не говорю с такими людьми, но с этими я заговорила. Я начала что-то говорить, затем Шри Ауробиндо перебил меня: «Не говори им этого, они будут убеждены, что ты всегда твердишь одно и то же!» И это было именно так — я взглянула на них и сразу же остановилась. Все время он дает мне знать: «Вот этот чувствует вот так, вон тот думает так, а тот…» Он очень, очень сильно присутствовал во всем, все время, все время. Затем, есть мгновения, когда создается такое впечатление, что его здесь вообще нет — «он больше не здесь», а где-то там… в Супраментальном! [Мать смеется]

5 октября 1963

Вчера у меня было очень любопытное переживание, оно оставило странное ощущение… Это было сооружение — громадное здание. Оно напоминало один из тех громадных отелей, что строят сегодня, со внутренними дворами и всевозможными дополнительными постройками. У меня там была комната на самом верху (я припоминаю прошлое переживание, которое у меня было… ты помнишь переживание того «большого отеля»? было нечто подобное). И все люди там, ВНЕШНЕ, были переполнены почтением, покорностью и уважением… но каждый шел собственной дорогой — в этом ничего нового. Сначала я была внизу (моя комната была наверху, я не знаю, сколько там было этажей), и там я видела людей: людей, которых я знаю. Но все детали, каждая деталь была такой значимой, это было чудесно! Было время, когда я должна была принять ванну (не знаю, который был час!), так что я хотела для этого вернуться в свою комнату, и мне нужен был кто-то, кто подготовил бы ванну (это символично; я еще не знаю, я еще не поняла этого символа «купания», но он появляется очень часто; это должно что-то значить этот символ). Но один был слишком стар (кто-то, кто был мне предоставлен, чтобы подготовить ванну), другой был недостаточно силен, третий… — нужно было обладать очень особыми качествами, чтобы суметь подготовить это купание. Это было не в первый раз; уже два-три раза такое было и раньше: чтобы подготовить эту ванну, требовались совершенно особые качества отваги, силы, физической мощи, выносливости. А люди внизу… [жест, выражающий немощность]. Тогда я сказала себе: «Что же, поднимусь к себе и посмотрю, что произойдет.» И по пути опять случилась все та же история: я шла обычным путем — плюх! обрыв, ничего больше нет, я не могу пройти. Но я все же поднималась (не знаю, как). Затем я вышла куда-то, похоже на балкон-террасу, квадратную, совершенно квадратную, и ВСЕ двери там были закрыты. Больше некуда было идти: все двери были закрыты. И вот я вижу: во ВСЕМ здании поднимается, поднимается и поднимается вода, вот так, кроме тех мест, где двери закрыты. В самом низу… (я не знаю, я была достаточно высоко, может быть, на четвертом-пятом этаже) двери были закрыты, так что, естественно, вода там не могла проникнуть. Все внутренние дворы (большие, громадные дворы) превратились в swimming-pool [бассейны]! Что за вода!… Я смотрела на нее и восхищалась; я говорила себе: «Какая чудесная вода!» чистая-пречистая, чище и яснее этой я никогда не видела. Вода… я не знаю, она была прозрачной… как сама чистота, это было чудесно. Она поднималась и поднималась и поднималась… В одном из дворов слева от меня (в очень большом дворе: он стал громадным бассейном) я увидела кого-то в купальном костюме, выходившего из воды, как если бы он принимал там ванну, а затем облачился (это был кто-то очень высокий, не мужчина и не женщина), затем он облачился в купальный халат и пошел по воде (!) Я смотрела на это, пока вдруг не заметила, что вода стала достигать моих стоп. Тогда я УЗНАЛА: «Ах, да! они решили сделать это.» Я была немного раздосадована и сказала себе: «Они могли бы меня предупредить, что собираются сделать это!… Но это делается регулярно… Есть ли люди, которые знают об этом?» (Все это было в моей голове.) И я восхищалась этой водой, я говорила: «Но это сама чистота!» И вода достигла моих ступней, но они не намокли. Затем я отметила: «Если я останусь здесь…» (ведь за мной были закрытые двери, там здание продолжалось, но передо мной не было ничего, значит, вода должна растекаться в этом направлении — но как так получается, что она не растекается? Я не знаю — все это было очень «дивно»!) И вода поднималась, поднималась и поднималась, пока не достигла моих лодыжек, и тогда внутри меня что-то сработало, и я проснулась. И я проснулась на десять минут позже, чем обычно. У меня не было ощущения опасности — совсем никакого. Только небольшое чувство досады: «Они должны были предупредить, прежде чем делать это!» И это «они» относилось к высшим главам организации (в этом не было ничего религиозного или духовного: это было очень конкретно, в Материи). Но эта вода... я восхищалась, я говорила себе: «О, они имеют власть над этой водой!» Она была как жидкий алмаз. Это было чудом, как если бы все, чего она касалась, очищалось. И то существо, что вышло из громадного бассейна (это было не человеческое существо: оно выглядело как витальное существо, которое не было ни мужчиной, ни женщиной), оно вышло в каком-то купальном костюме, затем надело некое подобие купального халата и исчезло. Но ВСЕ двери были закрыты, не было ни души — была только я на этом квадрате, за мной были закрытые двери, и я смотрела на все это с большой высоты. И все было наполнено этой субстанцией — она выглядела как вода, но это была не вода. И это впечатление тянулось, как если бы там было что-то, что я должна понять. И было только маленькое разочарование: «Они могли бы меня предупредить.» И в то же время была улыбка, понимание, что так лучше. «Они должны были предупредить…» Я подумала, что это происходило на витальном уровне, потому что все связи, которые у меня были с людьми внизу, прежде чем я поднялась, были связями на уровне их характера, на их витальным уровнем — это были связи не с материальной субстанцией, а с характером, витальной природой. И что было!… Можно написать целые книги по этому поводу: ирония, острое восприятие, тонкое, изящное — уморительно! Очаровательно: каждый со своим маленьким изъяном — все люди, кого я знаю! Но были существа, в двух-трех персонажах: одно витальное существо, которое переходило из одного в другого (я очень хорошо это знаю, и я знаю, что это так), и я видела именно СУЩЕСТВО, а не различных персонажей. Это витальное существо казалось женщиной (они принимают признаки пола, когда находятся в человеке: сохраняют внешний вид мужчины или женщины), имело женское обличие, и как раз когда возник вопрос о подготовке моего купания (опять это «купание»… надо найти, что это значит), ей понадобилось очень срочно что-то сделать, и она вернулась в свою комнату, а затем, минуту спустя [смеясь], она снова вышла, облаченная в платье! нечто вроде зеленого платья — травянисто-зеленого, но яркого — с громадным шлейфом, как хвост. И она так гордо прошла мимо: «Я должна им показать, кто я.» Восхитительная комедия! Если бы у меня было время записывать все это, получилось бы крайне забавно. Так что вот, мне нужно найти, что значит это купание, которое постоянно фигурирует во всем этом. Был там и другой персонаж, он был так озабочен (я знаю кто это, я его очень хорошо знаю ), он был озабочен тем, чтобы приготовить мне ванну, но у него не было этой силы, он не мог: «О, я так хотел бы приготовить ванну!» Тогда я посмотрела на него, и не хотела говорить «нет»; но это не было возможным, у него не было силы.

(молчание)

Я все время поднималась, но все пути, которые я знала, резко обрывались. Сначала я пошла по очень большой лестнице, великолепной лестнице из розового мрамора, я должна была подняться по ней, но в тот момент, когда я повернулась (на лестничной площадке) —оп-ля! обрыв, дальше невозможно пройти (но как же это… невозможно пройти, но я все же поднималась?…) И я оказалась на другой лестничной площадке, я попыталась пройти оттуда: оп-ля! невозможно пройти. Я попыталась еще раз и оказалась на третьей площадке (но, в действительности, я находилась уже выше, потому что успела подняться на два этажа, прежде чем путь оборвался); я добралась до третьей площадки и оказалась в квадрате — в совершенном квадрате — обнесенном перилами из розового мрамора с красными прожилками, это было прекрасно: очень красиво, с узором, великолепно. Затем была дверь, за мной была дверь, похожая на бронзовую , она была закрыта. Я огляделась и увидела, что вода поднимается и поднимается (это не вода, но это была жидкость, как вода). А передо мной: необъятность. Не было пределов. Было так, как если бы я находилась выше всех других домов; не было деревьев, не было гор, не было ничего — была необъятность, как совершенно безоблачное небо; и оно не было белым, но там был свет. Я смотрела вниз и видела, как вода все поднимается и поднимается и поднимается — как потоп. Но это была не вода. Это еще повторится, пока я не пойму.

Это не было похоже на катастрофу?

Нет. Но в том сознании нет «катастроф», так что я не могу знать. Было только это: «Почему?… В конце концов, они могли бы предупредить!» И эти «они» были во множественном числе: «Они должны были.» Это были «всемогущие мастера», «верховные мастера». Но в этом ощущении не было ничего религиозного или духовного.

А они не были витальными существами — верховными витальными существами?

Нет-нет! Это были как бы «собственники» — собственники в том смысле, что они все построили, и им все принадлежало: они построили и организовали все. Может быть, это боги? Я не принимала их во внимание (не знаю, как объяснить это), не только не относилась к ним с каким-то почтением, но и не уделяла им никакого внимания: для меня они были просто собственниками. Вот только жила я на самом верху этого дома. И в этом доме все мне подчинялись («подчинялись», по крайней мере, так казалось). А они были собственниками или управляющими. Но они не зависели от меня, я не отдавала им распоряжения; они не спрашивали меня, прежде чем что-то сделать — и я тем более не зависела от них. Но у меня не было какого-то особенного ощущения своего дома там, чем где-либо в другом месте; несмотря на то, что у меня, несомненно, была комната на самом верху этого дома. Может быть, это были боги?

А эти сооружения – это мир, каким они его создали?

Тогда что же означает эта вода, которая все поднималась и поднималась??… И все было очень хорошо организовано, потому что все двери были закрыты, и вода не поступала туда, где ее не должно было быть — я не видела никого, кто бы утонул или подвергался опасности. Никто не подвергался опасности. И там было только одно существо, оно было существом витальным ( не таким, как те другие, которых я видела внизу). Оно отлично поразвлекалось в этой воде! а потом ушло. Я помню, как когда вода коснулась моих ступней, это было… (как объяснить?) это было не ощущение, не было ощущений, но вокруг моих ступней были как бы сверкающие алмазы. Очевидно, у меня не было намерения полностью в это погрузиться. И когда я почувствовала эту воду вокруг своих ступней, у меня возникло странное ощущение (оно исходило не от чувств, а от восприятия), я не ощущала, что мокну, но было так ясно: «Я не должна оставаться там.» И я очень резко проснулась.

(молчание)

И прежде чем вода достигла моих ступней, видя, как она поднималась и поднималась, я сказала себе: «Все же они могли меня предупредить» (не «меня» предупредить, а ОБЪЯВИТЬ). И в то же время у меня было впечатление: «Смотри-ка, а они делают это регулярно [циклический жест], они делают это регулярно, но они могли бы держать людей в курсе.» Впечатление не было очень сильным, будто что-то просто промелькнуло [в мыслях Матери]. Ни секунды ощущения опасности, совсем нет. Ни секунды. Я не знаю…

(молчание)

Это как-нибудь вернется, чтобы я поняла.

В древних традициях часто говорится о «купаниях бессмертия»; может быть, это как-то связано? Воды, которые имели бы силу дать бессмертие!

Может быть.

Которые дали бы тебе неуязвимость.

Неуязвимость… возможно, это так. Я все еще должна принять эту ванну: мне нужно ее принять , но никто не способен мне ее приготовить. У меня есть ванная комната. Я все еще собиралась принять ванну, но кто-то должен мне ее приготовить; и вот, то ли нет кого-то достаточно сильного, то ли они думают о чем-то другом, то ли вообще не заботятся об этом, или… И один раз (я говорила тебе об этом) я открыла дверь и обнаружила кого-то, кто пытался принять ванну , и я пришла как раз вовремя. Посмотрим.

16 октября 1963

(Мать сначала читает две строчки из «Савитри», отрывок из «Спора со Смертью». Она хотела бы поместить их как эпиграф к беседе от 7 сентября — к диалогу с материалистом.)

Послушай вот это:

О, Смерть, ты изрекаешь Истину, но Истину, которая убивает, Я отвечаю тебе Истиной, которая спасает. ( X.III.621)

Это прекрасно! Так что материалист… «О, Смерть, ты изрекаешь Истину»… Что он может возразить? — Это Истина. По-английски:

O Death, thou speakest Truth but Truth that slays, I answer to thee with the Truth that saves .

* * *

Ты знаешь Z? В последнее время я встречалась с ним дважды (вчера — во второй раз), и я хотела подождать, сначала увидеть его во второй раз, прежде чем рассказать тебе эту историю. Вот что произошло: я устроила свое обычное «купание в Господе», и так заведено, что спустя какое-то время Чампаклал открывает дверь — это знак для меня, что время свидания истекло. Так оно и было, и после этого я посмотрела на Z (до этого я смотрела на него несколько раз, но не было ничего особенного), я посмотрела и увидела перед ним как бы массу субстанции, не материальной, но отвечающей на действие разума, то есть, мыслью и волей разума можно придать этой субстанции какую-либо форму — мне это знакомо [Мать делает жест ощупывания руками этой субстанции], она очень похожа на тот род субстанции, которую используют медиумы для своих видений (их субстанция менее материальная, более ментальная, но, как бы там ни было, того же рода). Перед ним была эта масса, и она заслоняла его; она не была светлой, не была и черной, но она была довольно темной. Тогда я ЗАФИКСИРОВАЛА взгляд, чтобы увидеть, что это было, и увидела, что была воля или усилие придать форму этой массе субстанции. Это было точно напротив головы и плеч Z. И была эта воля придать форму этой субстанции [жест лепки]. Как только я внимательно вгляделась, субстанция приняла форму головы Шри Ауробиндо, как его изображают в газетах и журналах (то, что я называю «популярный Шри Ауробиндо», как его представляют в книгах), субстанция приняла эту форму. Я сразу же подумала [ироническим тоном]: «А! это популярная форма, это на него не похоже!» И сразу же субстанция перестроилась и приняла форму Шри Ауробиндо на известной фотографии Картье-Брессона (где Шри Ауробиндо сидит в кресле). Так-то было лучше! [Мать сдерживается, чтобы не засмеяться]. Не совершенно, но уже явно лучше (хотя в этом не было ни света, ни жизни: это была материя — тонкая материя, конечно же — которой была придана форма с помощью ментальной воли). Тогда я спросила себя: «Что это значит?! Он хочет, чтобы я поверила, что Шри Ауробиндо в нем или что?» Ведь голова и плечи Z полностью исчезли, было только это. И я подумала (это было просто так, как рефлексия): «Нет, это не очень хорошо! На самом деле не очень-то похоже!» [Мать смеется] Тогда он предпринял последнюю попытку, и это стало очень похожим на фотографию, которую сделали, когда Шри Ауробиндо оставил свое тело (это та фотография, которую мы поставили вертикально и назвали «медитация»), это было очень похоже на ту фотографию [с иронией], очень и очень похоже. И это осталось. Тогда я подумала: «О, да! Вот вам и фотография.» Затем я немного сконцентрировалась и сказала себе: «Кого он хочет обмануть?» Тогда сразу же все исчезло, и я увидела Z, его голову. Я зафиксировала это — это длилось свыше десяти минут — я зафиксировала, причем из лучших побуждений я пыталась увидеть, были ли там вибрации Шри Ауробиндо (света там не было, но я пыталась найти вибрации), но я ничего не почувствовала. Все же там была очень сильная ВОЛЯ заставить меня поверить, что это был Шри Ауробиндо — я видела это, точно. Это было мне немного неприятно. Сначала я подумала: «За кого он меня принимает! [смеясь] За глупую девочку, которую можно запросто обвести вокруг пальца?» Затем я сказала себе, что ничего ему не скажу: я хотела подождать до второго раза. Так что я очень хорошо подготовилась и попросила Шри Ауробиндо: «Если там действительно было что-то от тебя, дай мне знать во второй раз.» И вчера я внимательно смотрела все время, очень пристально — и совершенно ничего не было. Мне не очень-то нравится это. Ведь я знаю это, я видела тысячи подобных случаев! Так вышло, что уже более полувека я чувствую эту разницу самым острым образом. Думаю, что я уже рассказывала тебе, что когда вернулась сюда из Японии, были трудности: однажды, когда мне грозила опасность, я позвала Шри Ауробиндо, и он явился, опасность исчезла — он явился, то есть, он пришел, пришло что-то от него, пришла его ЭМАНАЦИЯ, живая, совершенно конкретная. На следующий день (или, скорее, в тот же день), я рассказала Шри Ауробиндо о своем переживании и о том, что видела его; тогда он обеспокоился (ведь это была постоянная опасность) и действительно думал о том, что ему надо сконцентрироваться на мне, чтобы защитить меня. И на следующий день я его увидела — но это был образ, это была ментальная формация! Потом я ему сказала: «Да, ты приходил ко мне в ментальной формации, это не то же самое.» На что он ответил, что такая способность различения очень редко встречается. Но я уже обладала ей, даже когда была совсем маленькой. Это чувствительность восприятия. Я думаю, что, действительно, мало кто может почувствовать разницу. Так что, с Z моим первым впечатлением было: «Боже мой! Я в этом кое-что понимаю, кого он хочет обмануть!» А вчера все было совершенно спокойно, ничего не было: Z был здесь все время, и никого перед ним не было, без претензий. И в первый раз, ожидая чего-то, он затянул встречу — вероятно, он ожидал какой-то реакции с моей стороны (я никогда ему не говорила, что Шри Ауробиндо находится со мной все время, что каждую ночь мы с ним разговариваем). Во всяком случае, он, вероятно, ожидал какого-то энтузиазма с моей стороны (!) Вот так.

[Ученик никак не может поверить в то, что Мать только что сказала:] Эта воля исходила действительно от него? Может быть, кто-то другой использовал эту субстанцию?

Нет. Это было сделано УМЫШЛЕННО, чтобы заставить меня подумать, что Шри Ауробиндо был там, в нем, и что он использует Z как средство выражения. Очень, очень давно, когда я была еще внизу (не в прошлом, а в позапрошлом году), однажды, я не помню больше деталей, но я помню, что во время медитации он устроил что-то вроде целого кино: он показывал себя то как одного, потом как другого бога, то так, то этак — была целая вереница богов и существ, которые по очереди накладывались на него [Мать накладывает одну ладонь на другую], там был и Шри Ауробиндо, в этой толпе! Естественно, я видела то, что было на самом деле: там не было никого из этих персонажей, были только их образы. И я не придала этому никакого значения, потому что для меня это было… [смеясь] как если бы кто-то давал представление! Но на этот раз… Заметь, это произошло в первый раз, в первый раз он попытался — спонтанно я говорю, что он пытался обмануть меня. Я бы удивилась, если бы он не сознавал того, что делал.

Это серьезно.

Я не назвала бы это «серьезным». Я не назвала бы это серьезным, потому что, возможно, он сделал это с самыми лучшими намерениями: не чтобы обмануть меня, а чтобы помочь мне. Но я нахожу это таким НЕВЕЖЕСТВЕННЫМ! То, что он использует подобные средства, со мной, показывает, что он совершенно ничего не знает обо мне. Он обманул бы любого обычного медиума или кого-то с претензиями. Тот, у кого есть претензии, кто не искренен, сразу бы попался, потому что в таких случаях спасает искренность. Если судить внешне, то очень, очень трудно найти различие. Спасает именно искренность (это то, что я говорила Суджате ). Помню, как мадам Теон, после того, как я рассказала ей несколько своих переживаний, сказала мне: «Никто не сможет тебя обмануть, потому что ты совершенно искренняя» (оккультно, я не говорю внешне: оккультно). И это верно, это зависит от искренности. Следовательно, раз уж Z попытался сделать это, значит, что он составил странное обо мне мнение!

Но к чему все это? С какой целью?

Мне много чего говорили… Он говорил, что это он займет мое место, когда я уйду, когда я оставлю свое тело.

В самом деле!?!

Да, я знаю, что он это говорил.

Я не могу в это поверить.

Я не обвиняю его, потому что всегда принимаю все с лучшей стороны — это может быть выражением большой доброй воли, но, очевидно, совершенно невежественной воли. И, к тому же, у него такая мания плести небылицы… Он говорил, что в следующем году я спущусь вниз, что я снова возобновлю свою деятельность внизу. Тогда я посмотрела (я посмотрела через его слова на то, что он думал) и увидела: для него это совсем не означало, что я обрету новое Могущество, это было бы возвращением к чему-то старому, но в моем случае возвращение к старому — это полная чушь!

Конечно!

Ты понимаешь, я вовсе не ищу его изъяны, но это служит доказательством того, что у него совершенно нет верного восприятия того, что происходит. Он даже говорил, что его попросят — его ПОПРОСЯТ — занять мое место. Как бы там ни было… Я хотела рассказать тебе об этом, потому что это интересно отметить, пусть это останется. Но я не хочу, чтобы об этом знали, потому что воспринимаю это с лучшей стороны, как знак доброй воли, как знак того, что он хочет участвовать… но все это происходит на ментальном уровне и кажется мне таким детским! Он вбил себе в голову идею, что я доверяю только Шри Ауробиндо и что я принимаю все, что приходит в форме Шри Ауробиндо! Подобное этому. У меня такое впечатление, что он думает, что имеет дело с наивной простушкой! Очевидно, он знает, как придавать форму ментальной субстанции — но все люди делают это, не зная об этом, автоматически; достаточно подумать о чем-то чуть сильнее, и готово. Только люди не видят это, потому что у них нет ментального видения. И здесь было так забавно [с этой ментальной формацией Z], потому что это было таким хорошим ответом на мою непроизвольную мысль (и я не думала специально ), я подумала: «А, нет!»… Это было почти так, как если бы Шри Ауробиндо сказал: «Ах, нет! Это мой популярный портрет, это никуда не годится! » Вот так.

* * *

Немного позже

Я хотел бы знать, что означало то «наводнение», о котором ты недавно говорила.

Да, у меня было объяснение, но сейчас я уже не помню. У меня было объяснение, я разложила все по полочкам, но все идет так быстро, так быстро… У меня было очень ясное объяснение, но сейчас я не помню. Оно вернется. Есть тысячи подобных случаев.

* * *

(после молчания)

Сейчас действительно идет борьба со всей этой земной формацией… да, с неведением и несознанием первичного мышления земли. Это все еще есть, даже у тех, кто развил свой высшим разум, кто способен выйти из этой темноты и этого неведения — это еще есть на подсознательном витальном или подсознательном ментальном уровне. Это такое темное! Совершенно глупо: ведь ему можно предъявлять сотни и тысячи доказательств, и это его не затронет —некая неспособность понять. И это постоянно поднимается на поверхность, и постоянно я должна [жест: подношение к Высотам] «предъявлять» это Всевышнему: «Это еще здесь, это все еще здесь…» И я хорошо вижу, что различие между тем, что происходит в этом теле и окружающей его атмосфере, и тем, что происходит во всех других телах… я не знаю, существует ли еще это различие, но если оно существует, то оно неуловимо. И сознание понимает все эти движения так, как если бы это были движения одной физической личности. Но физическая личность, это не только это [Мать касается своего тела], это не только это тело — я еще не уверена, может быть, эта физическая личность –вся земля (в определенных отношениях это вся земля целиком), а может быть, только совокупность тел всех людей, с которыми я связана… В последние ночные часы, то есть, между 2 и 4 часами ночи, я вижу точные формы, но эти точные формы сами по себе являются представителями, в том смысле, что есть ТИПЫ личностей, и каждый из этих типов принимает образ кого-то, с кем я связана. Но для меня это типы: «А! это такой-то тип» — а за этим типом могут стоять тысячи людей. И действие (это всегда действие), воздействие на тип личности отражается на всех личностях, которые он представляет. И эта работа кажется… бесконечной — во всяком случае, ей конца не видно. И она имеет последствия. Вот что я делаю: это что-то приходит, забирается в меня и «представляется» [жест к Высотам], как если бы оно было моим: «Взгляни, Ты видишь, как я…» (но это «Я» — большое Я), оно представляется Господу, очень смиренно, впечатление и ощущение полной немощности — и я просто прошу: «Вот, измени вот это.» Такое чувство, что только Он может это сделать, что все, что люди пытались сделать, выглядит как-то по-детски — все выглядит как-то по-детски. Самый тонкий интеллект кажется мне ребячеством. Все, что пытаются делать, чтобы осветить, организовать, просветить человечество, поднять его к более высокому сознанию, сделать его господином Природы и ее сил, все это — все это, что для человеческого взгляда иногда кажется очень тонким, видится мне игрой детей, забавляющихся в детской. И эти дети любят опасные игры, они УЖАСНО верят в то, что они делают (естественно, как дети). Я никогда не встречала суда более серьезного и более сурового, чем судейство детей в их играх, они действительно принимают жизнь всерьез. Что же, это так, впечатление такое: человечество находится на стадии детства, оно чрезвычайно серьезно воспринимает то, что оно делает. И оно никогда не выберется из этого — никогда не выберется, ему не хватает чего-то совсем маленького (возможно, совсем пустяка), чего-то совсем маленького, благодаря чему… ах! все прояснится и организуется — оно всегда НА ГРАНИ Истины. Так что единственное, что я могу сделать, это [жест подачи]: «Взгляни, Господь, Ты видишь, мы не знаем ничего, мы не можем ничего, мы полные дураки — Тебе изменять это.» Как это изменить? Невозможно даже вообразить это. Так что все свое время [тот же жест], не время от времени, а постоянно, день и ночь, без перерыва, день и ночь без перерыва; если одну-две минуты не делать этого, сразу же что-то цепляется: «О, все, время потеряно!» И если я внимательно смотрю на то, что произошло, я вижу, что в течение этих нескольких минут я была блаженна в Господе, я позволила себе блаженно жить в Господе; поэтому в это время я ничего ему не подносила — такое случается два-три раза в день. Отдых, расслабление: позволяешь себе блаженно течь в Господе. И это так естественно и так спонтанно, что я даже не замечаю этого; я замечаю это, только когда снова занимаю позицию… [жест к Высотам] передачи всего Господу, каждую минуту.

(молчание)

И все время этот вопрос возраста… Везде, во всех людях, они даже не отдают себе в этом отчета, всегда есть на заднем плане (по поводу не важно чего, по малейшему поводу), всегда есть идея преклонного возраста, упадка, дряхлости. И это приходит тысячу раз за день! [Мать смеется] Так что и это я отдаю Господу, я говорю ему: «Послушай, я действительно дряхлею?» Тогда он показывает мне кое-что, нечто … в ослепительном свете. Это происходит время от времени — не часто — когда «лавина» становится довольно значительной; тогда происходит такое ослепление Светом, Силой, иногда таким грандиозным Могуществом, что возникает впечатление, что если завладеть этим… то что произойдет? Например, если я просто соприкасаюсь с дурной злой волей (это бывает редко), с побуждением или желанием нанести вред, я делаю это [Мать сжимает вибрацию в щепотку], я делаю так (но это соответствует чему-то внутри: этому Могуществу, которое действует с белым Светом, абсолютно белым, которое не потерпит ничего другого, кроме белого света), и почти мгновенно, в том человеке, в ком движение дурной воли частично овладело витальным существом: нервный кризис или (как назвать это?) vital collapse или nervous collapse[нервный срыв], очень ощутимый. Так что, естественно, воздерживаешься от всякого движения и смотришь совершенно спокойно с вечной Улыбкой. Это как если бы мне показали: вот — вот он, потенциал (!) Только нет Приказа воспользоваться этим, разве что «вот так», иногда.

(молчание)

Послушай, прошлой ночью, посреди ночи, кто-то пришел ко мне (он был темно-синим, значит, это была ментальная формация) с планом действия и сказал мне: «Все устроено: в такой-то момент в такой-то день (в следующем году) вам надо сделать вот такую работу, вам надо спуститься вниз, и вот как все будет устроено, чтобы вы спустились вниз — вот это, вот так и так…» Я приняла условия этой игры, я ответила: «Ан, нет! не выйдет: надо устроить вот так и вот так…» Затем, когда все это кончилось, что-то вдруг заставило меня вернуться [жест возвращения внутрь], я посмотрела на все это и увидела эту личность, увидела план, увидела все (я была посреди этой ситуации) и сказала: «Да, все это очень хорошо, но… дело в том, что я не спущусь вниз!» И сразу же, фрр! все ушло — это была конструкция, как если бы существовала целая организация, может даже управляющая организация(!), чтобы заставить меня спуститься вниз. Проснувшись (то есть, утром, когда я вышла из ночной активности), я сказала себе: «Может быть, это еще как-то проявится (это была ментальная формация — чья? откуда? меня это не заботило), но, может быть, это то, что предстало перед Z и заставило его заявить с авторитетом ясновидящего: «Мать спустится в следующем году?» Это показалось мне очень забавным. Все больше и больше все становится таким, КАК ОНО ЕСТЬ: точно, без усложнений. Я заметила, что у людей, даже самых искренних и самых прямых людей, всегда есть некое покрывало, coating, некий эмоциональный покров (даже у самых холодных, самых сухих людей), нечто, что принадлежит витальному; этот эмоциональный покров затуманивает, делает все неопределенным и допускает игру, которая создает у людей впечатление игры всевозможных «загадочных сил» — тогда как вещи очень ясны, очень просты, очень, о! очень просты, а этот покров вносит какую-то путаницу. Это не чувства, и тем более не эмоции, но что-то… нечто, что ЛЮБИТ неопределенность, неизвестность, неожиданность — нельзя сказать «случай» (это не так сильно), но оно любит жить в этом… в сущности, это Неведение! Оно любит жить, не зная, что произойдет. Даже самые простые вещи, самые очевидные вещи обволакиваются этим покровом. Посмотри, к примеру, как много людей, даже самых серьезных людей, любят, чтобы им предсказывали будущее: им гадают по руке, по почерку (меня одолевают люди, которые просят погадать им), но, как бы там ни было, даже без всякого повода, люди находят некий интерес в том, что им говорят: «Вот, ваша линия жизни дойдет досюда…» Они любят это! они любят, любят оставаться в своей неопределенности. Они любят свое неведение. Они любят эту неизвестность — неизвестность, «полную тайн». Они любят пророка, который говорит им: «Ты сделаешь это… С тобой произойдет то-то…» Это выглядит так по-детски! Это все тот же театральный вкус, это то же самое (но вкус не автора, который написал пьесу, а зрителя, который смотрит спектакль, не зная, чем он закончится), или вкус от чтения романов— вкус «неизвестного». Тогда все приближается к ощущению чуда. Предстоит еще долгий путь, чтобы войти в Знание — в сознание, где мы спокойно владеем знанием, где все так просто, так естественно, так очевидно. Именно этот покров все усложняет: все внезапно становится сложным в человеческой атмосфере. Я думаю, что животные (но не те, что живут с человеком), животные (сейчас их не так уж много, они все заражены человеком!), «природные» животные — животные в своем естественном состоянии — ведут очень простую жизнь. Все для них совершенно очевидно, очень просто, совершенно естественно — это мы все усложняем .

19 октября 1963

Я пришла к выводу, что в чрезвычайном напряжении обстоятельств должна содержаться великая сила (вероятно, преобразующая сила). Поясню: Помощь всегда есть в том смысле, что совершенно бесспорным образом ощущается действие Силы («Силы», то есть, высшего Сознания и высшего Знания), ощущается некое давление Силы на всех людей и все сопутствующие обстоятельства в благоприятном направлении, так чтобы с ними произошло действительно самое лучшее — и лучшее с точки зрения иерархии, то есть, самые высокие и самые чистые (ты знаешь мое определение «чистоты») попадают как бы в центр, вокруг которого все организуется; все организуется с учетом иерархии, каждый со своим «правом на прогресс», но как бы в большей милости оказывается тот, что ближе всего к Божественному и лучше всего Его выражает — и так постоянно, все время я вижу сотни примеров этому. И все же, с точки зрения внешних обстоятельств, есть какое-то такое напряжение, что кажется, что катастрофа близка. Шри Ауробиндо говорил мне, что есть три проблемы, и они должны быть решены, чтобы земля стала готовой (с внешней точки зрения, это не вопрос психологических факторов): правительство, деньги и здоровье. И в этой тройке здоровье теснее всего связано с внутренней трансформацией, но не полностью, потому что оно постоянно зависит от того, что происходит во вне. Мы вынуждены принимать пищу: что мы только вместе с ней не поглощаем, это невообразимо! Там так много всего, что процесс питания представляет собой значительную работу — физическое пищеварение – это ничто, а вот работа по усвоению и приспособлению всего остального -значительна. Следовательно, из этой тройки именно на здоровье внутренний прогресс влияет более непосредственным образом, но не полностью, как я и говорила. Стало быть, и это должно быть решено. Что касается денег, то когда Шри Ауробиндо был здесь, не было проблемы: все, что нужно, приходило. Однако в последние два года стало труднее, и я всегда говорила, думаю, я уже говорила тебе об этом, что это зависит от неправильной позиции окружающих людей; эта неправильная позиция представляет собой значительную проблему — здесь положение стало еще хуже, эта проблема стала очень острой. Что касается правительства, то здесь все пошло наоборот: сначала была ужасная враждебность, то есть, ежеминутной проблемой было просто сохранение возможности оставаться здесь. И Шри Ауробиндо говорил мне, что, вероятно, две проблемы – проблема, связанная со здоровьем и проблема, связанная с деньгами – поддадутся вместе; возможно, чуть раньше решится проблема со здоровьем, а потом с деньгами, но это не играет большой роли. И он добавил: «Что касается правительства, то здесь есть одно-единственное решение: БЫТЬ этим правительством.» Если вы не являетесь правительством, вы никогда не сможете его убедить, не раньше, чем будет трансформирована земля; но тогда и не надо будет этого делать! Такая вот ситуация. Все вот так уже… сорок лет, пятьдесят лет — более сорока лет. Но благодаря своей внутренней работе я все больше и больше осознаю все это; все больше и больше я осознаю эту Заботу, это Участие и иерархическую Организацию обстоятельств, направленную на то, чтобы в благоприятном положении оказалось то, что более ценно и более полезно для божественной работы — естественно, не с внешней точки зрения, а с внутренней. И все же, в этих трех областях — правительство, деньги и здоровье — напряжение и усложнения всегда достигают такой ТОЧКИ, , что если бы не эта внутренняя уверенность, это показалось бы катастрофой, крахом. И это ВСЕГДА так, доходит до этой точки и… затем вдруг [жест внезапного переворота] все переворачивается — не раньше, ни минутой раньше. И это не затем, чтобы дать мне веру — у меня она есть; это не затем, чтобы дать мне сознание — у меня оно есть; это происходит по какой-то внешней причине. Я еще не понимаю, почему. Потому что внутренне, даже если мне скажут, что все будет разрушено самым трагическим образом, я отвечу: «Хорошо» — и ведь совершенно искренне, никогда во мне ничто не начнет протестовать или вибрировать, совсем ничего. Я говорю «хорошо». Но я вижу — я вижу, что в этом напряжении высвобождается определенное могущество, мощь, достаточно интенсивная, чтобы излечить тамас, изменить тамас. Вчера (я привожу тебе это как пример, но во всех трех областях это аналогично), вчера возник вопрос денег. Вопрос денег за более чем двенадцать лет стал проблемой — он становится все более острым, потому что расходы возрастают невероятно, а доходы уменьшаются! [смеясь] так что проблема становится очень острой. Это приводит к тому, что надо платить, а денег нет, то есть, казначей (бедный казначей, это ему много дало с точки зрения йоги: он приобрел спокойствие, которого никогда не имел прежде! но все же именно он испытывает самое большое напряжение), казначей тратит деньги, а я не могу возместить их ему. Хорошо. И это не я должна бегать, искать, устраивать, спорить, конечно же, это мне не подходит (!), но те, кто занимается этим для меня, несут в себе изрядное количество тамаса, который я еще не встряхнула. Позавчера они сделали мне абсурдное предложение (я не хочу вдаваться в детали, это неважно), но это предложение было абсурдным и ставило меня в совершенно «неприемлемое» положение, то есть, я должна была инициировать судебный процесс, предстать перед судом, и все такое, всевозможные «неприемлемые» вещи — лично мне все равно, но это «неприемлемо». Когда мне сделали это предложение, я посмотрела и увидела, что это было глупо, и я оставалась очень спокойной, пока, вдруг, ко мне не пришла Мощь! (я говорила тебе, что время от времени это происходит), вот так [жест: что-то массивное]. Когда она приходит, то возникает впечатление, что можно все разрушить — разрушить все… ты видишь, эта Мощь слишком грандиозна для сегодняшнего состояния земли. И тогда я очень спокойно ответила, что это неприемлемо, я объяснила почему и вернула бумагу. Затем что-то ЗАСТАВИЛО меня сказать: «Я здесь не из-за какой-либо необходимости или обязанности; это не необходимость, тянущаяся из прошлого, не карма, никакая не обязанность, никакое не притяжение, никакая не привязанность, а только, исключительно и совершенно, Милость Господа. Я здесь из-за того, что Он держит меня здесь, а когда он больше не будет держать меня здесь, когда Он сочтет, что мне не стоит больше здесь оставаться, я больше здесь не останусь.» И я добавила (я говорила по-английски): «Что касается меня…» («что касается меня», там - наверху, то есть, не здесь, не в теле) «Что касается меня, я считаю, что мир не готов: то, как он отвечает внутренне и внешне, даже видимо, в тех, кто меня окружает, доказывает, что мир не готов — что-то должно произойти, чтобы он стал готов. Или же нужно ВРЕМЯ, чтобы он подготовился… Мне все равно, готов он или нет, для меня это не играет роли. И если он может рухнуть, мне все равно.» И я сказала это с силой! Моя рука поднялась, и мой кулак ударил по столу — мой мальчик, я думала, что все рухнет! Я наблюдала эту сцену и сказала себе: «Черт! Почему я была вынуждена сделать это!?» Эти люди, очевидно, достаточно преданны, достаточно покорны и достаточно близки ко мне, чтобы не пугаться. (Я не знаю, какой эффект это на них произвело, но какой-то эффект это должно было произвести.) Как только с этим было покончено, я снова начала работать, просматривала дела и т.д. Потом, оставшись одна, я сказала себе: «Но почему это пришло ко мне?»… И вечером у меня было решение этой ситуации: вот оно [Мать берет конверт, лежащий на столе]. Я даже не посмотрела, что там [Мать открывает конверт и смотрит на сумму, указанную на чеке]. Тогда я сказала себе: вот оно как, должно быть, есть определенный тамас— неохваченный тамас—его необходимо резко встряхнуть, чтобы изменить его. С болезнями то же самое, то есть, когда действительно кажется, что все оборачивается плохо… я умышленно выхожу из своего тела, паря над всем, и тело приходит в норму — сейчас на это требуется совсем немного времени: пятнадцать— двадцать минут. С точки зрения правительства кажется все так же, как если бы все трудности мало-помалу ПРИВОДИЛИ к власти людей, находящихся под моим влиянием. Но это пока единичные случаи — я думаю, что это придет позже. Шри Ауробиндо говорил, что так будет в 1967 году… у нас есть еще время, сейчас только 1963, осталось 4 года. Но будет не так, что править будем мы сами (Бог знает, что у нас нет времени на это!); «быть правительством» означает, что в правительстве будут люди, напрямую находящиеся под Влиянием. И не достаточно, чтобы это было локальным явлением (Бог знает! [смеясь] я никогда не видела ничего более прогнившего!), не достаточно, чтобы это было явлением местным, не достаточно, чтобы это было только в Индии, этого совсем не достаточно: надо, чтобы так было по всему земному шару, чтобы… И, очевидно, пока мы еще очень далеки от этого — даже в невидимом, даже в Несознательном. Есть знаки. Есть знаки, которым изумились бы и порадовались обычные люди, но для меня они далеко не достаточны. Нет, по части правительства проблема далеко еще не решенная, и все же… Только вот так много того, что имеет тенденцию, приближается к нужному решению, а затем уходит, едва коснувшись — вот в чем беда, ведь когда они проходят по касательной, они уходят очень далеко… [жест, указывающий на возможность, которая проходит очень близко, а затем, описывая громадный круг, уходит назад, чтобы снова вернуться]… и тогда надо очень долго ждать, чтобы она вернулась. Сейчас кое-что наклевывается: есть люди, которые находятся в контакте с нами, и они сознательны, у них есть возможность действовать, и они пытаются; они охвачены идеей: сделать Россию и Америку гарантами мира на земле. Это ОТЛИЧНАЯ идея. Посмотрим, что получится. Так как, очевидно… О! в сущности, я ничего не знаю. Я говорю «очевидно», но для меня совершенно все равно, если все будет уничтожено и начато снова — это другой поворот игры, вот и все. Но, может быть, если обойдется без разрушения… Разрушать и начинать сначала [смеясь], так было уже несколько раз! Может быть, уже достаточно, и люди смогут развиваться без этого разрушения… Но возможно ли это? Надо ОЧЕНЬ БЛИЗКО подойти к цели, чтобы это было возможно. Большая трудность заключается в этой инертной глупости. В связи с этим у меня было переживание, когда ко мне вчера пришла молодая пара (сейчас стало почти обычаем, что молодые пары, которые хотят пожениться, из семей, что я знаю, или просто из здешних, приходят перед свадьбой получить мое благословение! это новая мода). Они пришли. Девушка была воспитана здесь, а юноша жил здесь долгое время, он здесь работал; и вот, они решили пожениться. Юноша пришел сюда в поисках работы; он верил [в Мать], и он нашел работу; он — я не могу сказать, что он сознателен, потому что это не похоже на сознание, я скорее назвала бы это предрассудком (!), но этот предрассудок ведет к хорошей цели! Невежественное движение, но верно нацеленное, так что он на верном пути; не то чтобы у него была освещенная вера, но у него есть вера. Хорошо. Все идет хорошо, все складывается замечательно [материальное благополучие мальчика растет]. Так что они вчера приходили получить мое благословение. Затем они ушли. И они оставили в комнате… некую витальную формацию, пузырящуюся, совершенно невежественную, всю пузырящуюся от радости жить, радости, которая совершенно не ведает ни о каких трудностях, ни о каких бедах, и не только в отношении себя, но и вообще! Это та радость жизни, которая говорит: «А! мне все равно, люди рождаются и умирают — жизнь коротка, что же, пусть она будет хорошей, и этого достаточно.» Никакого ментального любопытства, никакой потребности знать, почему так устроен мир — все это глупости, нам не надо об этом заботиться! Лучше будем всем довольны, будем развлекаться, проживем жизнь так хорошо, как можем. И это все… Эта формация была такой сильной, что я увидела ее и вынуждена была найти ей место. Это привело меня в контакт с целой областью земли, человечества, и мне надо было найти этой вибрации ее место, привести в порядок, организовать все. Это заняло некоторое время (достаточно долгое, возможно, минут сорок пять или час), надо было все упорядочить, организовать. И в этот момент я увидела, до какой степени это распространено на земле (заметь, что эти молодые люди принадлежат «верхушке» общества, они считаются очень интеллигентными, они очень хорошо образованы, в конце концов, они представляют лучшую часть человечества! это не отбросы общества, совсем нет.) И я спросила себя, а не распространено ли это на Западе еще больше, чем здесь — думаю, это так. И в этот момент я вступила в контакт с этим повсюду, что же, это «повсюду» было действительно очень значительным. После этого я сказала себе: «Черт побери! Что же делать со всем этим?…» Тормошить этих людей? Но они совершенно не способны выйти из этого состояния в этой жизни; им, вероятно, потребуется много-много-много жизней, чтобы только пробудиться к ПОТРЕБНОСТИ ЗНАТЬ — покуда они шевелятся, ты знаешь [смеясь] пока они шевелятся, и это не слишком болезненно, они очень довольны! И затем, вдобавок к этому, если спуститься ниже, есть вся эта инертная масса людей, близких к животным — что с этим делать? Ведь та молодая пара представляла, согласно человеческому мнению, очень хороших людей! Тогда сколько же… СКОЛЬКО надо иметь сознаний, какое количество, если можно так сказать (интенсивность, она есть: иногда она вспыхивает как звезда), но какова же необходимая масса сознаний, чтобы новый мир смог спуститься на землю?… Иначе что же с ним произойдет? — он будет поглощен. Как в 1960 году, когда я видела нисхождение супраментальных сил (мой мальчик! это надо было видеть, это было грандиозно, чудесно: будто стремительные потоки нисходили на землю, казалось, что они затопят все), и затем снизу поднялась темно-голубая масса и сделала брууф! [жест поглощения], и все поглотилось. И то же самое было бы ФИЗИЧЕСКИ, ты понимаешь.

(молчание)

Так вот вчера сначала приходили эти молодые люди, затем возник вопрос о деньгах, и затем то явление [Могущества], что бывает время от времени. Потом я спросила себя: «Как это так? Как это получается?» Это длится какое--то время, я что-то делаю, затем это полностью исчезает. Я была удивлена, действительно удивлена. В первый раз где-то в теле было трудно удержать это [эту Мощь]; сейчас же тело совсем ничего не чувствует, для него это стало привычным. Возможно, именно эта привычка и вырабатывается. Но если бы эта Мощь присутствовала здесь все время, боже милостивый! людям надо было бы быть все время начеку, потому что… И я смотрела, я говорила себе: «Как же это так?» Я не была ни разгневана, ни возмущена, не было ничего подобного — внутри всегда одна и та же Любовь, равновеликая ко всему, она всегда там, для всего; даже когда я воспринимаю с неким различением (даже не на уровне интуиции, это различение находится выше, чем интуиция, это как ясное видение — ясное, точное, в белом Свете), замечая всю глупость, злую волю и crookedness — видя их очень ясно —это всегда идет с Улыбкой, это одна и та же Вибрация вечной Любви. Затем приходит эта Мощь — она ничего не возмущает, она ничего не вытесняет: это как добавление. И это действие: она действует, а затем уходит. Но когда она здесь… эта Сила, которая заставила мой кулак ударить по столу, она могла бы все разнести. Но, естественно, бедный маленький кулачок, бедная маленькая рука, только и сделала , что сотрясла стол!… [Мать смеется] много шума, стол сотрясти. Но восприятие было грандиозным. Так было в последний раз, но это происходит уже не в первый раз. Другой разя не шевелюсь; иногда это приходит, когда я нахожусь одна, так что, естественно, я не говорю ни слова и не шевелюсь, но, спустя некоторое время, появляется что-то… (как сказать?) я спрашиваю себя: «Но что же произойдет?…» Это не беспокойство, это что-то наблюдает и спрашивает: «Но действительно ли можно… можно позволить ей проявлять себя?» Она всегда приходит в связи с некими обстоятельствами, действием, движением, приходит как некая НЕОБХОДИМОСТЬ: « Нужно ударить» [жест — как удар мечом света]. И какая мощь силы удара!… Не могу соотнести ни с чем земным. Затем она уходит — я не притягиваю ее и я не отсылаю ее назад: я просто присутствую, она использует мое тело, вот и все. И затем уходит. В теле есть постоянное стремление ко всему тому, что может его усовершенствовать — то есть, усовершенствовать этот инструмент — и очень малая, очень малая просьба о Могуществе. Когда Шри Ауробиндо был здесь, присутствовало ясное сознание необходимости этой Мощи, и я неоднократно говорила: «Сначала проявится супраментальная Мощь», потому что без нее это будет невозможно: массы противостояния в мире достаточно, чтобы поглотить все, подобно тому как Свет был поглощен в 1960 — эта масса поглотила супраментальный Свет и Сознание; будет то же самое. Но потом, после того как я должна была проделать всю эту работу, я больше не настаивала на этом пункте [ Мощь], не было больше ощущения этой необходимости, скорее было впечатление, что ВСЕ должно развиваться вместе и вместе проявить себя. Что-то вроде совместного достижения совершенства. Но это придет. К примеру, когда раньше мы собирались для пуджи , и приходила Дурга (когда Шри Ауробиндо был здесь и некоторое время после), когда она проявляла себя, с ней приходила некая великая сила — но это ничто! Это ничто по сравнению с Тем. Мощь Дурги… да, это как сравнить воду с молоком. И в этом нет совершенно ничего витального — витальная мощь кажется мне сейчас совершенно грубой, почти отвратительной. В этом нет ничего витального: это нечто свыше. Это всегда приходит с золотой Вибрацией, очень сильной и такой массивной!… Но это приходит только тогда, когда ситуация становится чрезвычайно напряженной; вероятно, это необходимо, чтобы немного встряхнуть Материю, и это может придти только тогда, когда другие средства более не достаточны. Ты знаешь, в такой момент я чувствую такую большую силу, даже физическую силу, превосходящую любую другую, которую я когда-либо ощущала в своей жизни, даже когда я была молода и достаточно сильна, и из-за этого мне начинает казаться, что физическая сила людей… это ничто! В первый раз, когда это пришло ко мне после моей болезни (я была неосторожна), это пришло без видимой причины (вероятно, что-то вроде пробы), на моем столе стояло вот такое приспособление [Мать показывает на подставку для ручек на стальном основании]. И вот пришла эта Сила, и тогда, не знаю, по какой причине, я захотела придавить этот предмет. Я положила на него свою руку без напряжения, не прилагая усилий (но Сила там была, она была в моей руке): он сразу же сломался! (а его не так-то легко сломать), сразу же сломался! щелк! без тени усилия. При этом присутствовал доктор, и он спросил меня: «Зачем?». Я ему ответила: «О, я сделала это нечаянно, просто пришла сила, которая завладела моей рукой и сделала это!» Я сделала это сознательно, я видела, я видела Силу, видела что-то вроде золотой вспышки, очень сильной, она появилась и — щелк! Я не прикладывала ни малейшего усилия. Доктор был недоволен! (он сатвичный человек по своей природе). Он сказал мне: «That is stupid, it breaks your things» [«Это глупо, так выломаете свои вещи»] — У меня будут другие! Так было в первый раз. Потом я стала осторожней. Когда Шри Ауробиндо был здесь, был один мальчик, у него были проблемы с самоконтролем: у него случались приступы гнева, которые он не мог контролировать (впрочем, он не очень-то пытался их контролировать!) Он был инженером и очень смышленым малым (но это ничего не значит), и однажды, когда Шри Ауробиндо был в моей комнате, этот мальчик поднялся по лестнице и позвал меня; я вышла ему навстречу. Затем он пришел в очень сильную ярость, стал кричать и попытался наброситься на меня в своей ярости. Я же просто положила свои руки ему на плечи, без усилия, просто так — он кубарем покатился с лестницы. Я не дала ему приблизиться, просто коснувшись его плеч… Но, это, очевидно, была Кали. Шри Ауробиндо вышел, и я сказала ему, что произошло (мальчик уже поднялся и снова поднимался по лестнице; но когда он увидел Шри Ауробиндо, он попросту удрал!… И, естественно, такого больше не повторялось). Но, совершенно ясно, что это была Кали: когда Кали приходит, она очень сильна, но это еще относится к области земного. Она очень сильна: я просто не дала мальчику приблизиться, я положила свои руки ему на плечи, и он потерял равновесие и покатился кубарем с лестницы. Так что я подумала, что это Шри Ауробиндо заставил вмешаться Кали (он, конечно же, услышал крики этого одержимого). Но это совсем не то. В то время, когда Шри Ауробиндо был здесь, Кали иногда приходила — но это еще принадлежит этому миру, это не то [не супраментальная Мощь]. В другой раз был один тип(есть подобные одержимые), он прибыл к нам из Австралии; он был учителем, и ему поручили вести занятия в Школе. Он начал проповедовать невероятные вещи — что он воплощенный бог, ты понимаешь! Вплоть до того дня, когда это стало порядком надоедать. И он заявлял, что останется здесь навсегда… Люди были раздосадованы, всем было неприятно, они не знали, что делать. Я была в своей комнате здесь (это было три-четыре года тому назад). Помню, я сидела на своей кровати (в то время я обычно работала на кровати, там), я получила письмо, в котором говорилось… короче говоря, что это стало невозможным, невыносимым, что нет сил больше его терпеть. Тогда я на минуту сконцентрировалась, и пришла Кали — Кали в своем боевом настроении, черная, танцующая Кали. Я сказала ей: «Почему бы тебе не потанцевать на его голове?» [Смеясь] Она и потанцевала на его голове — на следующий день он написал, что покидает Ашрам. В его случае совершенно ясно: раньше он заявлял, что не сдвинется с места, что он останется здесь и будет продолжать свои уроки, и что только насильно мы можем его выдворить (мне говорили это со слезами на глазах). Танец Кали убедил его, что ему лучше самому уехать! Но это всего лишь земные игры. То, что происходит сейчас, это совсем другое, совсем другое. Оно приходит, делает свое дело и уходит. Оно не предупреждает о своем приходе! В такие моменты тело чувствует себя огромным— обширным, без границ, огромным, как если бы оно ЗАТРАГИВАЛО всю Материю; есть сознательный контакт со всей Материей. И вчерашний удар кулаком по столу, это очень символично, это именно так: это был не стол, мой кулак ударил по всей земле! «Земля, если ты не готова, что же, выкручивайся сама как знаешь; мы уйдем и вернемся, когда ты будешь готова.» Так что это кажется необходимым: чтобы встряхнуть тамас в какой-то части — ТАМАСА много, очень много. Ведь у меня нет никакого ощущения спешки — я так люблю камни, цветы, растения, животных, все это так чудесно! Менее приятно становится после этого… самое неприятное, это человеческое извращение — извращение жестокости, злобы, жесткости. Надо подняться выше, чтобы принять это, чтобы это не задевало. Но то, что я видела вчера, это формация, пузырящаяся от радости жизни, я ясно видела, что это является одним из самых больших препятствий — одним из самых больших препятствий: эта витальная радость, которая знает только саму себя, которая не знает ничего другого, кроме собственной витальной радости и которая со-вер-шен-но удовлетворена. Я видела, что это было серьезным препятствием, потому что… кажется, что оно отражает в себе Нечто Истинное. И тогда можно только рассмеяться, но есть те, кто строго скажет: «Посмотрим, что будет, когда вы заболеете, посмотрим, что будет, когда вы состаритесь.» (Все это произошло из-за всей той работы, которая представляет собой просто целую комедию в масштабах земли, и так было, и было так…) Ну и что? Зачем быть строгим? — Пусть они будут счастливы, они представляют… да это как пена на свежем пиве!

* * *

Перед уходом ученика

Этой ночью я видел сон, и вот последнее, что я помню. Была как бы горная дорога, и по ней ехали громадные машины наподобие танков, очень черные, очень высокие — они поднимались в гору. Было впечатление, что это были русские или китайцы, как бы огромная колонна военного транспорта, очень-очень черная, она поднималась в гору.

Это не сон! Возможно, это то, что происходит там, вверху. Вероятно, ты был там.

(молчание)

Да, так можно увидеть многое, очень многое.

(молчание)

Это для того, чтобы показать тебе, что ты имеешь внутренние чувства — можно пойти посмотреть, можно пойти погулять и вернуться. [Смеясь] Это такие упражнения!

26 октября 1963

(По Пондишери недавно прошел циклон, и на ученика напала какая-то странная лихорадка)

Ты ничего не почувствовал во время этого циклона, ничего особенного?

Всегда есть ощущение чего-то яростного, и это не так-то мило!!

[Смеясь] Очевидно! Он пришел с одной стороны, затем было мертвое затишье — это всегда так. Ты знаешь, как устроен циклон? Это нечто вращающееся, а в его центре — мертвое затишье; все вокруг захвачено вихрем, и все это вращается и движется. Так что первая часть (то, что можно назвать фронтом циклона) приходит с одной стороны, затем циклон проходит дальше, и вторая часть приходит с противоположной стороны. У нас здесь есть американец - вице-адмирал, он хорошо знает все это — все моряки хорошо знают это— он издали увидел циклон в море и предупредил нас. Но это всегда так, я его заметила. Первая волна пришла с севера, но, поскольку мы были предупреждены, то все было закрыто. Затем ветер полностью стих, но южные окна оставались открытыми. И вторая волна пришла с другой стороны (она пришли ближе к вечеру, чуть раньше 7 часов вечера, точно не помню; во всяком случае, я сидела за столом), и я увидела… я увидела этот подходящий вихрь, и внутри него были какие-то формации: какое-то нагромождение масс, там были темно-серые и красновато-коричневые массы. И я наблюдала за этим; издали я увидела, что их там было много: большие формации, величиной с дом. Это приближалось громоздящимися массами, как какие-то формации в вихре. И я сидела там, я как раз начала ужинать, когда одно красно-коричневая формация пронеслась отсюда прямо к твоему дому [Мать делает взмах с юга на север] и ударила меня. Мой мальчик! Боль, от которой хочется выть, затем ужасное недомогание. Тогда, естественно, я использовала свое обычное лекарство: оставаться неподвижной, отдавая все Господу. Эта формация прошла, она не остановилась (она пришла, ударила и понеслась дальше), она оставила за собой (потом боль стала приглушенной: вполне терпимой) нечто вроде ощущения совершенно особенного недомогания… некая озлобленность, как острые когти, впившиеся в живот. Так что я ожидала, что что-то произойдет и с тобой — другие люди, находившиеся на пути этой формации, тоже чувствовали приступы подобного заболевания. Должно было быть немало таких случаев, поскольку я видела множество формаций, и это была только одна из них. Я видела, как она пронеслась со скоростью циклона, ударила и понеслась дальше. Так что, когда мне сказали, что у тебя была лихорадка, я сразу же подумала: «Это оно.» Было больно?

О! ужасно, я словно горел изнутри.

Да, это как раскаленные железные когти. И другие чувствовали то же самое, в точности то же самое.

У меня болело все тело, все мышцы, как если бы меня побили.

Да, это так, мой мальчик. Доктор сказал бы, что это была масса микробов или вирусов (или Бог знает чего), но это была злая витальная воля — витальная злоба — но с достаточной материальной оболочкой, чтобы действовать напрямую [Мать ударяет]: это было мгновенно, не нужен был никакой инкубационный период! Мгновенно, как если бы по животу полоснули огненным мечом — миленько, нечего сказать. Это пришло и ушло. Но я остановила непосредственное воздействие (непосредственное воздействие было… близким к катастрофе), я остановила его с помощью своего известного средства: с помощью внутренней неподвижности, отдав все Господу. Однако вчера я чувствовала себя не очень-то хорошо (я еще не полностью оправилась), как если бы мое тело ужасно встряхнули. Потом я видела много чего, ну и ну! Этой ночью я столкнулась с враждебной организацией в наиболее материальном витальном, цель которой - сбивать с пути неосвещенные духовные стремления. Был как бы проповедник, который учил, как что делать, и мне приходилось все это опровергать и разъяснять — ведь у него была приличная аудитория, и эту аудиторию он собирал по ночам, так что, когда люди просыпались, они не сознавали того, что было ночью, но это на них влияло. Это приводит к некой одержимости. Это было (о! я часто вижу этого господина), это высокое, черное существо — оно черное, совершенно черное — но перед людьми он рисуется великим Посвященным! Люди не видят его таким, каким он является на самом деле (должно быть, они видят его очень привлекательным), и он учит как раз вещам, способствующим дезинтеграции. Он детально учит, как что делать — он великолепный мастер mischief [обмана]. Но я все оспаривала, все разъясняла в деталях, очень тщательно, очень сознательно, и когда это закончилось, я отдала все это Господу — и потом я не знаю, что с ним произошло! Мы вовсе не довольны тем, что происходит здесь! [Мать смеется]

Тогда это хороший знак.

Да, но… Это задает легкую встряску людям. Странно то, что L, который был на пути этой формации [жест с юга на север], тоже заболел, как и ты, его лихорадило: то же самое, те же боли — очень специфические боли. И U тоже был охвачен ею; но днем раньше я объясняла ему, как защищаться, и он мне сказал, что уже давно использует этот мой метод и что он очень хорошо работает. Я объясняла ему, как «все передавать» Господу (то есть, учиться отдавать все Ему); он попробовал и сказал мне: «Это отлично работает, болезнь не укореняется: маленькое недомогание, а затем все кончается.» Надо учиться этому. Если делать это головой, это бесполезно; надо уметь призывать эту великую неподвижность… тогда эффект немедленный. Но обычно люди знают, как это делать для других, а не для себя; что касается их самих, они продолжают вибрировать — когда очень больно, трудно перестать вибрировать. Но это ВОЗМОЖНО; даже когда боль необычайно острая, почти нестерпимая (когда обычно начинают кричать от боли), МОЖНО, можно сделать это и принести в то место, где болит, эту молчаливую неподвижность — неподвижность вечности. Тогда очень-очень быстро, за считанные секунды, острота боли исчезает; остается только память, что надо быть внимательным, чтобы не пробудить ее, думая о ней; но это остается в теле как воспоминание, как когда больно обо что-то ударяешься: получаешь удар, острая боль проходит, но след остается. Он остается более или менее долго. Но если позаботиться о том, чтобы оставаться очень-очень спокойным, неподвижным, ничего не делать, ни о чем не думать, ничего не хотеть, достаточно долго, тогда, я думаю, этот след будет очень маленький. Представьте, что все это доходит до такой степени, когда ЗНАЕШЬ, что у тебя была очень сильная лихорадка (это приходит вместе с очень сильной лихорадкой, протекает очень бурно), но нет ни одного признака лихорадки! Три-четыре раза я проделала такой опыт: у меня было то, что вызывает вспышки сильной лихорадки, и когда приходил доктор, я спрашивала его: «Доктор, есть ли у меня лихорадка?» (я прекрасно знала, что лихорадка была, мне не нужно было об этом спрашивать! одна из тех лихорадок, что вызывает очень высокую температуру, но я накладывала эту неподвижность), доктор щупает мой пульс и говорит: «Нет, все превосходно»! Конечно, это можно имитировать ментально, но это только имитация; я говорю о чем-то ином, что не имеет ничего общего с ментальной волей — [смеясь] может быть, это дар Господа, я не знаю!

30 октября 1963

(По случаю дня рождения ученика Мать пишет следующее послание:)

«Придет день, когда все прекрасные грезы станут реальностью, и гораздо более чудесной реальностью, чем мы можем себе вообразить. С нашей любовью и нашим благословением.»

Я изложила это по-французски, но это то, что сказал Шри Ауробиндо для тебя! Я умышленно написала «наши». Он уверенно сказал: «Скажи ему, чтобы он не забывал, что все самые прекрасные, самые чудесные, самые фантастические вещи, о которых мы можем только грезить, есть ничто по сравнению с тем, что будет реализовано» — и все же это будет реализацией грез. Но гораздо более совершенной, более чудесной, более полной, более живой реализацией. На днях я подумала: «Что бы ему сказать?» И он сразу же ответил мне: «Скажи ему вот что.»

Да, так и БУДЕТ.

Да, очевидно.

Ноябрь 1963

4 ноября 1963

(Мать выглядит уставшей)

Вчера я решила встретиться с Суджатой, там меня задержали, под предлогом, что у них витрины, и люди скоро придут на них посмотреть, так что надо как-то упорядочить предметы на витринах, я расставляла предметы, это было совершенно бесполезно … Проведя больше часа за этой работой, я сказала: «Уходите! с меня довольно! и… делайте, как хотите.» Я была измучена . Лавина людей, писем, усложнений… Но, в то же время, это лавина… (как сказать?) все-все становится таким новым. Все. Все. Один пример: вчера в течение, по меньшей мере, четверти часа, я была наполнена чудесным восхищением — изумительным — невероятным воображением Природы, которая изобрела всех этих животных. Я видела всех животных во всех подробностях— то есть, эпоху до появления человека. Как следствие, не было разума. Когда не было разума, это воображение было таким чудесным, ты знаешь! Было так, как если бы я жила там внутри: не было человека, не было мысли, но была эта мощь воображения, создававшая один вид за другим, один за другим, и со всеми подробностями… И все стало вот так, как если бы было УВИДЕНО в первый раз и совсем под другим углом зрения: все-все, характеры людей, обстоятельства, даже движения земли и звезд, все стало таким, совершенно новым и… неожиданным в том смысле, что полностью ушло все человеческое ментальное видение! Тогда все стало гораздо лучше! [смеясь] гораздо лучше без человеческого разума (я не имею в виду, что они лучше без человека, а хочу сказать, что, увиденное с иной, чем человеческая, точки зрения, , то есть, не с точки зрения разума, все становится чудеснее).Каждая минута, каждая деталь, все люди, все вещи, все… Деревья [Мать смотрит на кокосовую пальму перед своим окном], оголенные циклоном; вот, оно так чудесно выдержало удар циклона и снова зацвело — у него старая листва, поврежденная циклоном, но цветы - новые! Так мило, так свежо!… Все вот так. Я тоже. Я тоже, я видела себя [смеясь] под новым углом зрения! И все, что в свое время было не совсем проблемами, но, по крайней мере, «вопросами, которые надо решить» (какие-то действия, какие-то связи), все это ушло-убежало! И есть нечто, что порядком забавляется — я не знаю, что это, но оно здорово забавляется. Внешне, как я тебе сказала, все свалилось на меня (на «меня», это не на меня), на это тело, которое должно отвечать, читать письма, встречаться с людьми… тогда как оно гораздо лучше проводит время, когда может просто извлекать пользу из внутреннего переживания, иметь это новое видение вещей — ведь все это очень материально, это не значит выйти из Материи, чтобы увидеть мир другим образом (это-то делали еще давно, конечно же, в этом нет ничего нового, это не чудесно), это не то: это Материя смотрит на саму себя совершенно новым образом, вот что забавно! Она заново смотрит на все совершенно по-другому. А меня опять погружают в этот идиотский способ видения вещей, такой обычный для людей, где все становится проблемой, усложняется. И я должна — я должна отвечать людям, слушать, когда они мне говорят… Жаль. Меня заставляют терять мое время.

* * *

(Позже Мать, думая о подготовке ближайшего выпуска «Бюллетеня», спрашивает, какой следующий Афоризм)

Афоризм 95.. Только если мы полностью отречемся от желания или полностью его удовлетворим, Бог сможет заключить нас в свои объятия целиком, ибо в обоих случаях выполняется непременное условие: желание умирает.

Невозможно полностью удовлетворить желание — это что-то невозможное. Но и отречься от желания тоже: вы отвергаете одно желание и заполучаете другое. Поэтому оба способа относительно невозможны — можно только войти в состояние, где нет желаний.

(долгое молчание)

Жаль, что я не могу отмечать все приходящие переживания, потому что как раз в эти последние несколько дней было очень ясное восприятие истинного функционирования, которое является выражением всевышней Воли, оно спонтанно, естественно и автоматически передается через индивидуальный инструмент; можно даже сказать (потому что ум спокоен, он держится спокойно): через тело. И было ясное восприятие того момента, когда выражение божественной Воли замутнено, искажено (distorted) привнесением желания, особой вибрацией желания, которая имеет свое собственное качество, она появляется, следуя множеству видимых причин: это не только жажда обладания чем-либо, нужда в чем-то или привязанность к чему-то; эта же самая вибрация может быть вызвана и тем, например, что проявленная воля казалась (или, во всяком случае, принималась за) выражением всевышней Воли, но произошла путаница между неким непосредственным действием, которое, очевидно, было выражением всевышней Воли, и результатом, который должен был за ним последовать — это очень частая ошибка. Есть привычка думать, что когда хочешь чего-то, это должно придти; но такое видение слишком недалекое— слишком недалекое и слишком ограниченное, и это вместо того целостного видения, которое позволило бы увидеть, что и эти вибрации необходимы, чтобы вызвать определенное число других вибраций, и что СОВОКУПНОСТЬ этих вибраций приведет к тому результату, который не является непосредственным результатом выпущенной вибрации… Я не знаю, ясно ли я выразилась, но это постоянное переживание. Я привела бы пример, и тогда это легче было бы понять, но это должен быть живой пример, иначе он не имеет ценности. Как раз в эти последние несколько дней я изучала и наблюдала это явление: вибрация желания добавляется к вибрации Воли, исходящей от Всевышнего (в маленьких повседневных действиях). И в видении свыше (если, конечно, позаботиться о том, чтобы сохранить осознание этого видения свыше), видно, что эта выпущенная вибрация была в точности вибрацией, выпущенной Всевышним, но вместо того, чтобы достичь непосредственного результата, ожидаемого поверхностным сознанием, она вызвала целую совокупность вибраций, чтобы достичь другого результата, более отдаленного и более совершенного. Я не говорю о чем-то грандиозном или о действиях в масштабах земли, я говорю о совсем маленьких житейских вещах. Например, говоришь кому-то: «Дай мне это», и он, вместо того чтобы дать это, неправильно понимает и дает другое; тогда, если не заботиться о том, чтобы сохранить видение целого, то может возникнуть определенная вибрация, скажем, вибрация беспокойства или неудовлетворенности, и ощущение, что вибрация Господа не понята или не воспринята. Что же, именно эта маленькая ДОБАВЛЕННАЯ вибрация нетерпения (или, в действительности, непонимания того, что происходит), это ощущение нехватки восприимчивости или отклика имеет качество желания — это нельзя назвать «желанием», но это вибрация того же рода. И именно это все усложняет. Если имеешь полное, точное видение, тогда знаешь, что «дай мне это» приведет к другому результату, чем непосредственно ожидаемый, и этот другой результат приведет как раз к тому, что должно быть. Я не знаю, ясно ли я выражаюсь, это немного сложно… Но это дало мне ключ к разнице между качеством вибрации Воли и вибрации желания. И, вместе с этим, дало возможность устранения этой вибрации желания благодаря более широкому и более полному видению — более широкому, более всеобъемлющему и более далекому, то есть, видению более цельному. Я настаиваю на этом, потому что это устраняет всякий элемент нравственности. Это устраняет уничижительное представление о желании. Это видение все больше и больше устраняет представления о добре и зле, о хорошем и плохом, о низком и высоком и так далее. Есть только то, что можно назвать разницей вибрационного качества, почти так, — «качество» все еще несет с собой идею о более высоком и более низком, это не качество, это не интенсивность, я не знаю термина, который используется для различения вибраций, но это именно так. И потом, и это замечательно, Вибрация (то, что можно было бы назвать качеством вибрации, которая исходит от Господа) конструктивна: она созидает, в ней покой и свет; тогда как вибрация желания и другие, ей подобные, усложняет, разрушает и затемняет, искривляет вещи — затуманивает и искажает их, искривляет. И это отводит свет: это вызывает какую-то серость, и за счет бурных движений эта серость может усиливаться, приводя к очень сильному затемнению. И это так даже там, где нет страстей, там, куда страсти не впускаются. Ведь вся физическая действительность стала просто полем вибраций, которые переплетаются друг с другом и, сталкиваются , к сожалению, тоже, конфликтуют. И стычка, конфликт являются высшей степенью помутнения, беспорядка и путаницы, их создают некоторые вибрации, они, в сущности, являются вибрациями неведения (и они такие, потому что мы чего-то не знаем ), они такие мелкие, такие узкие, такие ограниченные — такие недальновидные. Проблема перестает видеться с точки зрения психологии: здесь только вибрации. Но если посмотреть на это с точки зрения психологии… На уровне разума все очень легко; на витальном уровне это не очень трудно; на физическом уровне - немного потруднее, потому как там желание приобретает вид «необходимости». Но и там тоже в эти последние дни - развернулось поле для опытов: изучение медицинских и научных концепций строения тела, его потребностей и того, что для него хорошо и что для него плохо. И все это, по сути, тоже сводится все к тому же вопросу вибраций. Это было довольно интересно: была видимость (ведь все, видимое обычным сознанием, - это просто видимость), была видимость пищевого отравления (грибами, которые считаются ядовитыми). Это было предметом особого изучения: найти, есть ли что-то абсолютное в этом отравлении, или оно относительно, то есть, базируется на неведении, плохой реакции и отсутствии истинной Вибрации. И вот какой получился вывод : это вопрос пропорции между количеством, суммой вибраций, принадлежащих Всевышнему, и суммой вибраций, еще принадлежащих тьме; и, в зависимости от пропорции, отравление становится либо чем-то конкретным, реальным, либо чем-то, что может быть устранено, то есть, тем, что не сопротивляется воздействию Вибрации Истины. Это было очень интересно, потому что, сразу же, как только сознание было осведомлено о причине нарушения функционирования тела (сознание восприняло, откуда это пришло и что это было), сразу же началось наблюдение: «Посмотрим, что произойдет.» Сначала надо привести тело в состояние полного покоя с уверенностью (которая всегда есть там), что все происходит только лишь по Воле Господа и результат - это тоже Воля Господа, и на все последствия есть Воля Господа и что, следовательно, надо быть очень спокойным. И вот тело очень спокойно: ни беспокойства, ни возбуждения, тело не вибрирует, нет ничего — тело очень спокойно. Тогда в какой мере результат неизбежен? Поскольку было поглощено определенное количество материи, которая содержит элемент, не благоприятный для элементов тела и для жизни тела, тогда какова пропорция между благоприятными элементами и неблагоприятными элементами или между благоприятными и неблагоприятными вибрациями? И я очень ясно увидела: эта пропорция зависит от количества клеток тела, которые находятся под прямым Воздействием и отвечают только всевышней Вибрации, и количества других клеток, которые еще принадлежат обычному способу вибрировать. И это было очень ясно, ведь я видела все возможности, начиная с обычной массы [клеток], которые глубоко потрясены и встревожены, там надо использовать все обычные средства, чтобы избавиться от нежелательного элемента, и кончая всей целостностью клеток, что откликнулись на высшую Силу, а она действует так, чтобы вторжение не могло иметь никакого последствия… Но это еще грезы завтрашнего дня — мы в пути. Но эта пропорция стала достаточно благоприятной (я не могу сказать, что она приобрела абсолютную мощь, это далеко не так) но она стала достаточной, чтобы последствия заболевания не длились очень долго, и ущерб бы был, так сказать, минимальным. Все эти переживания, одно за другим — все ФИЗИЧЕСКИЕ переживания тела — указывают на одно и то же: все зависит от пропорции между элементами, которые отвечают исключительно Влиянию Всевышнего, между элементами, которые половина-наполовину, находятся на пути трансформации, и между элементами, которые все еще погружены в старый процесс вибрации Материи. Число последних уменьшается; кажется, их число значительно уменьшилось, но их все еще остается достаточно много, чтобы вызывать неприятные последствия или неприятные реакции — это то, что не трансформировалось, что еще принадлежит обычной жизни. Но все проблемы, будь то психологические, чисто материальные или проблемы на уровне химического состава, все проблемы сводятся к этому: к вопросу вибраций. И есть восприятие этой совокупности вибраций и того, что можно было бы назвать (грубо и очень приблизительно) разницей между конструктивными и деструктивными вибрациями. Скажем, что (попросту выражаясь) все те вибрации, что исходят от Единого и выражают Единство, созидательны, а все усложнения обычного разделяющего сознания ведут к разрушению.

(долгое молчание)

Всегда говорят, что именно желание создает проблемы (и так оно и есть, не правда ли). Желание может быть просто чем-то, что добавляется к вибрации воли. Также говорят, что ничто не происходит кроме как по всевышней Воле, тогда как же совместить эти положения и как они могут быть истинны одновременно? Эта проблема была поставлена передо мной, и я нашла… Сама воля (когда это только Воля, высшая Воля, выражающая себя) пряма, действует непосредственно, и значит, никакие препятствия не возможны; так что все, что задерживает, мешает, усложняет или даже приводит к провалу, ОБЯЗАТЕЛЬНО является примесью желания. Это видно во всем. Возьмем, к примеру, внешнее поле действия, во внешнем мире и с внешними обстоятельствами (естественно, говорить «внешнее» — это заведомо ставить себя в ложное положение ), но, к примеру, если, находясь в самом высоком сознании, сознании Истины, говоришь кому-то «Пойди (я привожу один пример из миллионов), пойди, найди такого-то и скажи ему то-то, чтобы получить то.» Если этот человек восприимчив, внутренне неподвижен и surrendered [покорен], то он идет, видится с тем, кем нужно, говорит, что нужно, и все в порядке — без ВСЯКОГО усложнения, «просто так». Если же у этого человека активное ментальное сознание, нет полной веры и есть вся эта смесь того, что привносят эго и неведение, тогда ему трудно, он видит проблемы, которые надо решить, видит все сложности — естественно, все они и воспроизводятся! И тогда, в зависимости от пропорции (всегда, во всем, есть некий вопрос пропорции), в зависимости от пропорции, порождаются усложнения, теряется время, все откладывается или, что еще хуже, искажается, идет не так, как должно, меняется, ослабляется, деформируется или, в конце концов, вовсе не осуществляется — ступеней таких много-премного, но все они принадлежат области усложнений (ментальных усложнений) и желаний. Тогда как другой способ – способ непосредственного действия. Таких случаев не перечесть (всех таких случаев), как и случаев непосредственного прямого действия; тогда люди вам говорят: «О! Вы сделали чудо!» Нет никакого чуда: так всегда и должно быть. Это благодаря тому, что посредник ничего не добавил от себя в действие. Я не знаю, понятно ли это, но как бы там ни было… Так что, начиная с мельчайших вещей и кончая тем, что в масштабе земли… Я не хочу вносить ничего личного, поэтому не привожу конкретных примеров, но есть забавные примеры, как например, сделать такого-то человека президентом или премьер-министром — если есть хороший посредник. Это может достигать действия в масштабе всей земли. В масштабе земли тоже есть примеры того, как дела делались «просто так»: никто не понимал, как это было сделано, почему это было сделано — вот так, просто, совсем просто все устраивалось. А в других случаях просто для того, чтобы получить визу или разрешение, нужно свернуть горы! Так что, начиная с самой маленькой вещи, самого маленького физического недомогания и кончая самыми масштабными действиями, везде один и тот же принцип, все сводится к одному и тому же принципу. Естественно, когда есть опыт, это очень легко понять, но это трудно объяснить (кстати, я не думаю, что это можно поместить в «Бюллетень»).

Да нет это ясно!

О! Это невозможно понять.

Нет-нет.

В конце концов… я стараюсь, насколько возможно, избегать личного элемента.

Это ясно.

Действительно?… Ну ладно [смеясь], тогда хорошо!

13 ноября 1963

(Относительно одной «Беседы»от 8 января 1951 года, на которой Мать сказала: «История земли кажется историей побед, за которыми следовали поражения, а не историей поражений, за которыми следовали победы… [Но] в действительности, движения Природы напоминают движения морских приливов и отливов: сначала все движется вперед, затем назад, снова вперед, снова назад… что означает во вселенской жизни, даже в земной жизни, постепенное продвижение, несмотря на то, что, кажется, что оно прерывается отступлениями. Эти отступления — только видимость, как когда набирают разбег, чтобы сделать прыжок. Кажется, что вы отступаете, но это только для того, чтобы прыгнуть еще дальше. Вы скажите мне, что все это очень хорошо, но как вселить в детей уверенность, что истина восторжествует? Ведь когда они станут изучать историю, когда они будут наблюдать природу, они увидят, что все не всегда хорошо кончается.»

(Мать остается задумчивой)

В сущности, пока есть смерть, все всегда будет плохо заканчиваться. Только победа над смертью избавит от плохого конца… то есть, тогда возвращение в Бессознательное не будет больше необходимым, чтобы начать новый виток прогресса. Весь процесс развития, по крайней мере, на земле (не знаю, как он идет на других планетах) таков. И может быть (я не очень-то знаю историю астрономии) вселенной это тоже касается — знают ли они, погибают ли вселенные физически, есть ли физическая история конца вселенной?… Традиции говорят вам, что вселенная когда-то была создана, затем она отходит в пралайю, и затем возникает новая вселенная; и, согласно традициям, наша вселенная является седьмой, и, будучи седьмой вселенной, наша вселенная не вернется в пралайю, а будет постоянно прогрессировать, без отката назад. Вот, кстати, почему в человеческом существе есть эта нужда в постоянстве и непрерывном прогрессе — потому что время пришло.

(Мать остается в состоянии созерцания)

20 ноября 1963

Что нового? Как твои дела?

Так себе.

Не очень хорошо?

Не очень.

Здоровье в порядке?

Тоже не очень-то.

Что с тобой?

Внутри не все в порядке.

А, вот что! И что там внутри? Не хочешь сказать мне?

Я немного… разочарован.

Чем же?

Моя вера не колеблется, но у меня такое впечатление, что за исключением определенного числа вещей, которые я должен делать, в которых получаю определенную помощь, действительно помощь свыше, во всем остальном, ничего. Ты понимаешь, прошло уже 10 лет, как я пришел сюда, и ничего — не могу сказать, что мне не хватает веры, но нет развития.

Возможно, нет того развития, которого ты ожидаешь.

Что ж, для меня развитие заключается в развитии сознания: чтобы ВИДЕТЬ. Я не знаю, надо видеть!

А! всегда этот вопрос «видения».

Конечно!

Но это не обязательно, есть люди, добивающиеся результата, не видя.

Но это кажется мне совершенно неполным. Нет сознания.

Нет сознания?

Нет.

Ты не осознаешь?

Что???

(молчание)

Моя вера не меняется: несомненно, есть Истина; даже если ничто не случится за двести лет, все равно будет та же Истина, но…

О, два столетия, это ничто! Вот посмотрим через два тысячелетия, дитя мое … Ты слишком торопишься.

Действительно, мне казалось… Когда я начал заниматься йогой, это казалось мне совершенно естественным: делаешь то-то и приходишь к такому-то результату — это казалось мне очевидным. Пошатнулась эта очевидность.

Да, это то, что я чувствовала. Представь, что все последнее время, почти две-три недели, у меня было как бы craving [жажда, желание] эффектов (то, что ты называешь «результатами»). Для меня это были «эффекты». И я сказала себе: «Странно, никогда в жизни у меня такого не было, мне это было совершенно безразлично, откуда эта жажда?» — Все время я подхватываю твои болезни! Скажи-ка, это не очень-то любезно! [смех] А! Теперь я поняла, а я-то спрашивала себя: «Откуда это идет, откуда это идет?…» Хорошо. Что же, это пройдет. Скоро пройдет.

(молчание)

Мне показали совершенно объективно, но очень тонко, эффекты, незначительные по своим масштабам, но ГРАНДИОЗНЫЕ, ты понимаешь, грандиозные по своему качеству. И с улыбкой, как если бы насмехались надо мной, говорили мне: «А! ты хочешь результатов, вот тебе результаты; ты хочешь эффектов, вот тебе эффекты.» И затем добавили (ты знаешь, я называю «незначительным» то, что касается всех маленьких ежеминутных обстоятельств жизни): «Ты хочешь масштабных, ЗЕМНЫХ результатов? Что же, вот эти гораздо более значительны по своему качеству, чем те, что ты видишь.» И, действительно, я увидела что-то маленькое, совсем маленькое, просто движения сознания в Материи, все это маленькое было… действительно ошеломительным по своему качеству, но таким, что его ни за что не заметишь, потому что оно не имеет никакого значения (внешнего значения). Его можно заметить, только если все очень тонко, тонко подмечать, потому что это в самом деле явления сознания клеток — у тебя есть осознание собственных клеток?

(Ученик качает головой)

Нет. Что же, осознай каждую свою клеточку, и ты увидишь, результаты есть!

Все эти дни приходит… как доказательства, доказательства, которые сметают сомнения: доказательства вездесущности Всевышнего, его присутствия В САМОЙ НЕСОЗНАТЕЛЬНОЙ МАТЕРИИ (как кажется, несознательной) — это нечто настолько поразительное, что рациональный разум с трудом может поверить в это. Но он вынужден. Только замечаешь это, когда достигаешь того самого тонкого внимания, что вместо того, чтобы хотеть чего-то грандиозного, от чего много шума, много движения, что кажется очень ослепительным, ты довольствуешься наблюдением за очень, очень маленькими, мельчайшими деталями, которые для нашего претенциозного разума совершенно незначительны, но которые для Всевышнего являются неопровержимыми доказательствами.

Но мне не нужны доказательства! Ни на секунду я не сомневаюсь, в моем сознании нет сомнения.

Тогда чего же тебе не хватает?

Ну, я говорю себе, что я ни на что не гожусь! Я ни на что не способен. Это все.

Но это не так!

Тогда почему же я ничего не осознаю?

Но это ложь, мой мальчик.

Но я не знаю ничего о том, что происходит. Например, когда я просыпаюсь утром, я не имею ни малейшего представления о том, где я был ночью.

А я всегда стараюсь не помнить!… Всевозможные препятствия у меня на пути — но у меня получается, начинает получаться. Когда я ложусь, я прошу: «Ради любви небес! Ради Твоей любви, Господи, позволь мне блаженно и спокойно отдохнуть, не сознавая… весь этот никчемный хлам жизни людей.» И когда я просыпаюсь (я просыпаюсь четыре-пять раз за ночь, то есть, я выхожу из своего транса и вхожу во внешнее сознание), всякий раз я замечаю, что было какое-то событие, но сразу же появляется нечто и делает фрр!… [жест стирания], потому что я просила об этом; так что все уходит. И у Него, у Господа, ты знаешь, отличное чувство юмора, [Мать смеется], оно гораздо больше, чем мы думаем, потому что Он дает мне только почувствовать что-то, что сразу же становится крайне интересным, как откровение (однажды, я была связана с политической обстановкой в стране), затем, естественно, по моей дурацкой просьбе, как только я просыпаюсь, как только я возвращаюсь к внешнему сознанию, что-то приходит и делает фрр!… и все исчезает. Тогда я предпринимаю маленькую попытку вернуть это, но я слышу, как кто-то смеется и говорит: «Ты видишь!…» Вообщем, вывод из всего этого, что мы дураки! мы хотим того, что нам не дано, мы не хотим того, что нам дано, и мы смешиваем всяческие личные желания с той заботой, которую Господь проявляет к нам.

Но я не могу назвать состояние несознания «заботой»! Когда я неосознаю, я чувствую, что это нехорошо!

А разве ты неосознаешь?

Конечно, ну что я осознаю?…

Мой мальчик…

Я осознаю свой собственный шум, свой собственный гам, свои истории, вот что я осознаю!

[Мать смеется] Помню, и это было не ночью, это было днем, когда я гуляла; помню, как Господь сделал мне комплемент по поводу тебя.

Вот как!…

Нет не так, не так, как мы слышим и понимаем комплименты. Меня интересовал способ, каким Истина должна использовать возможности разума, чтобы выразить себя (потому что от вас требуется успокоить ум, и вот это достигается, это несложно, но цель не в этом: это только средство, это чтобы изменить способ функционирования разума), так что я изучала способ функционирования, каким он должен быть у разума в истинной жизни (в супраментальной жизни, поскольку Шри Ауробиндо говорил, что он назвал «супраментальным» проявление Истины и Света).Так вот, я изучала. Я делала нечто вроде инспекции по всей земле, спрашивая себя: «Есть ли на земле умы, готовые воспринять и проявить — особенно проявить — должным образом эту вибрацию?» И я услышала, как Господь мне кое-что говорит (естественно, я перевожу): «Но почему ты ищешь так далеко? Подходящий инструмент — рядом с тобой.» Это был ты. Так что я подумала: «Все в порядке.» Я нисколько не сомневаюсь в Его суждении! Но поскольку ты протестуешь и горячишься… И Он показал мне, как капля Света приходит, вспыхивает, испускает излучение во все стороны и проходит через твой ум, не затемняясь,— было очень радостно видеть это. Я не говорила об этом… нужно ли делать комплименты? Сам факт был более важен, рассказать или нет – это не так уж важно. Но раз уж ты не доволен, я тебе говорю: вот как обстоят дела. Может быть, это - привычка ко внутреннему протесту — ты не бунтарь по природе? Я пыталась понять, почему твоя физическая жизнь началась (хорошо, не совсем началась, но ты был тогда очень-очень молод) с такого болезненного опыта [концлагерей]. И я увидела, почему: это было как разделение (это не разделение), как disentanglement [расслоение], ты понимаешь?… В каждом человеческом существе есть две части: та часть, которая пришла из прошлого, которая сохранилась, потому что она сформирована и сознательна, а затем есть эта темная, несознательная масса, действительно мутная, которая добавляется каждую жизнь; часть из прошлого входит в эту массу и обнаруживает себя полностью заключенной, ты знаешь — опутанной, обнаруживает– себя узником — и обычно требуется больше чем полжизни, чтобы выбраться из этого нагромождения. Что же, в твоем случае, о тебе позаботились… более чем двойная доза в начале, и произошло что-то вроде выдергивания: одна часть вырвалась наверх, а другая часть упала вниз. И та часть (это действительно почти как фильтр), та часть, которая поднялась, оказалась сильно очищенной, совершенно очищенной от всего этого мусора: она начала очень хорошо сознавать то, где оказалась, эту смесь… Как раз сегодня все утро, пока люди обременяли меня работой, было очень острое осознание той части, которая все еще, действительно, принадлежит Несознанию, Неведению, Темноте и Глупости, которая… не такая гармоничная, как деревья или цветы; это нечто не такое спокойное, как камень, и не такое сильное и гармоничное, как животное — это нечто действительно падшее. Это действительно человеческая низость. И, может быть [в твоем случае] (нет, не «может быть», я точно знаю), это было необходимо, чтобы все просветлело — отстоялось, ты знаешь, как отстаивается жидкость? — Точно так же: это проступает Свет, становится светлее Сознание. И это так, в тебе есть совершенно просветленная часть; всякий раз, когда я вижу это (я соприкасаюсь с этим в процессе работы), это радует качеством света, качеством вибрации, эта часть очень просветленная. Но остался еще некий налет, осадок( осадок, ты знаешь?), и он немного нагружает — его ты осознаешь. Но не надо говорить о нем, как о «я»! Это не ты, этот осадок — не ты!… Но ты ведь осознаешь и Свет?

Да, я осознаю его, когда я пишу, например.

Да, когда ты медитируешь.

Да, но это все. Это некий свет или сила.

Мой мальчик, это так мило! Это искрится как шампанское — это так мило, и это свет. Ты представляешь, как пенится и играет шампанское? Так же играет свет.

Но почему это не передается во внешнее пробужденное сознание?

Тебе надо придти к осознанию или знанию, что это [тело] - не ты — беда в том, что когда ты говоришь «я», ты думаешь об этом [Мать хлопает по своему телу], но это не так! Это не ты! И ты должен чувствовать, что это не ты, прежде чем ты снова сможешь спуститься в тело, завладеть им и изменить его. Пока ты говоришь «это я», ты связан, лишен свободы действий. Ты — это вот что [жест над головой], это там: это то, что искрится в свете — это и есть ты. А это [тело] - не ты, это осадок. У тебя все еще есть себялюбие тела! Надо, чтобы ты чувствовал: это не я, это не я. Это… да, это та смесь, что досталась тебе от папы и мамы, бабушек и дедушек, это невежественная смесь… Я сделала это открытие в возрасте 15-17 лет; я стала ясно видеть все эти «подарочки» (если их можно так назвать), что достались мне от родителей, бабушек и дедушек, образования, людей, окружавших меня, от всей этой трясины, в которую падаешь головой вперед. И потом, качество вибрации и качество ощущений, так называемых «мыслей» (это не мысли, это своего рода ментальные рефлексы, почти автоматические) и чувств (если это можно назвать чувствами: это нечто вроде реакций на среду и на то, что приходит из вне), все это кишит — ты знаешь, это кишит, как черви в грязи. Когда ты видишь все это и начинаешь говорить «но это не я!» и чувствовать, что это не я: «Это не я! нет — я, это то, что наблюдает; я это то, что изъявляет волю, то, что знает…» Должно быть, к тебе приходят откровения, а ты даже не замечаешь этого! У тебя все это здесь [жест над головой ученика], там полно откровений, мой мальчик! А ты хочешь увидеть глазами витального уровня, иметь переживание на тонком физическом уровне, но подобные вещи не могут к тебе придти, потому что ты находишься там [жест над головой], а здесь — здесь находится этот осадок.

(молчание)

Но, я не знаю, очевидно, твой случай особенно интересен Господу, потому что Он показывал мне много чего из твоей телесной жизни, из реакций твоего тела — должно быть, Он занимается тобой! [смеясь] Возможно, если ты воздашь ему должное, ты заметишь это!

Скорее я ворчу, раздражаюсь, обманываюсь в ожиданиях.

О! ты всегда ворчишь — ты бунтарь по природе. Это досадно, мы теряем время.

(молчание)

Но, должно быть, пришло время перемен, потому что мне показали самое худшее — твое наихудшее состояние — а затем то, чем ты должен быть. В действительности, сейчас я поняла [смеясь], я много занималась тобой в последнее время.

Должен сказать, то, что я вижу, не очень-то мило.

Каждый рождается с… (как назвать это?) some special twist [неким особым «вывихом», изъяном] [смеясь] — я знаю собственный изъян, я очень хорошо его знаю! (Я не говорю о нем, потому что тут нет ничего забавного.) Но этот изъян остается последним, на самый конец. Следуя нашей глупой человеческой логике, мы говорим себе: «Это то, что должно уйти первым», но это не так: это то, что уйдет последним! Даже когда все это ясно-ясно [жест вверх], даже когда у тебя есть переживания, эта привычка остается и постоянно возвращается. Тогда давишь на нее: она уходит в подсознание; изгоняешь ее и оттуда: она возвращается из вне. Так что если хоть на минуту перестаешь быть начеку, она снова показывается — что за досада! Шри Ауробиндо писал где-то об этом, я не помню слов; я прочла это совсем недавно, и когда прочла это, я сказала себе: «А! вот! Он знал, что это так.» Это утешило меня, и я сказала себе: «Хорошо.» Он говорил, что тот, кто очистил свой разум и т.д. и т.п., кто готов стремиться к Совершенству (это в «Синтезе Йоги», глава «Йога Само-Совершенствования»), «тот готов и терпелив к рецидивам и возвращениям старых ошибок, и он спокойно работает и терпеливо ожидает часа, когда придет время им уйти.» Я сказала себе: «Очень хорошо, вот как оно сейчас.» Я спокойно жду часа, когда… (хотя и не упускаю случая схватить их за кончик носа или кончик уха и сказать: «А, вы еще здесь…»). Первым делом надо отделить свое сознание, это очень важно; надо сказать: Я-НЕ-ЭТО, это что-то, что было ДОБАВЛЕНО, чтобы я смог коснуться Материи — но это не я. И тогда, если ты скажешь: «Вот что я» [жест: вверх], ты увидишь, что обрадуешься, потому что это радостно — это радостно, это светло, это искрится. Это действительно хорошо, это имеет исключительное качество. И это ты. Но надо, чтобы ты сказал: «Да, это я» и был убежден, что так оно и есть. Естественно, старые привычки начнут отрицать это, и надо, чтобы ты знал, что это старые привычки, вот и все, это не имеет никакого значения — это есть ты. Это совершенно необходимое движение. Наступает момент, когда совершенно необходимо отделить себя от этого, потому что только после того, как отделишь себя от этого, начнешь хорошо осознавать, что мы - там [жест над головой], что ЭТО - мы, только после этого ты сможешь снова спуститься в Материю и изменить ее. Так нужно не для того, чтобы уйти от Материи: это нужно, чтобы стать ее хозяином.

Я провожу свои ночи в сточных канавах, я вычищаю нечистоты.

А, это хорошо! [Мать смеется]. О, это очень забавно, потому что я делаю то же самое. Послушай… Ладно! это очень забавно. Все в порядке, все в порядке. Надо терпеть. Победа — за самыми стойкими. Бывают моменты, когда в тебе поднимается отвращение, и в такие моменты надо помнить об этом. Сейчас твое отвращение может иметь какие-то свои причины (!) Но тебе надо только держаться. Ты знаешь, есть одна вещь, я не знаю, пробовал ли ты это делать: как только становится трудно, появляется неудовольствие, протест, отвращение — не важно что — усталость, напряжение, недомогание, все, что угодно, нечто негативное (есть много чего подобного, всевозможных цветовых оттенков), тогда сразу же надо — сразу же — позвать Господа и сказать ему: «Это Тебе». А если ты пытаешься что-то сделать сам (инстинктивно ты пытаешься все устроить с помощью своего самого лучшего света, самого лучшего сознания, самого лучшего знания…), это глупо, потому что продлевает борьбу и, в конце концов, это не эффективно. Единственно эффективное средство —отойти от того, что еще называется «я» и… (без слов или со словами, это не важно), но особенно с пламенем стремления, с этим [жест к сердцу] и с чем-то совершенно искренним: «Господь, это Тебе; только Ты можешь это сделать, только Ты, я не могу…» Это потрясающе, ты не можешь себе представить, как это замечательно! Например, кто-то приходит, докучает тебе невыносимыми историями, хочет, чтобы ты принял незамедлительные решения; надо писать, надо отвечать, надо говорить — все это — и это как нагруженные тачки, которые сваливают на тебя, тачки, груженые темнотой, глупостью, дурными движениями, и тому подобное ; и это сваливают и сваливают и сваливают и сваливают — тебя словно заваливают всем этим. Начинаешь напрягаться; затем сразу же [жест отхода]: «О, Господь…». Остаешься спокойным, отходишь немного назад [жест подношения]: «Это Тебе». Но ты не можешь себе представить, как это чудно! Сразу же приходит — ясно, просто, без усталости, без поиска — точно то, что надо сделать, или то, что надо сказать, надо написать — все напряжение позади, с ним покончено. И тогда, если нужна бумага, она находится; если нужна ручка для пера, сразу же находится то, что нужно; если нужно… (не нужно: самое главное, не ищи, не пытайся искать, этим ты только добавишь путаницы) — и это здесь. И так ЕЖЕМИНУТНО. Это каждую секунду поле для переживаний. Например, ты имеешь дело с прислугой, которая все делает не должным образом или не так, как, по-твоему, нужно делать, либо ты имеешь дело с желудком, который работает не так, как ты хочешь, и который доставляет тебе неприятности: это один и тот же метод, нет другого метода. Ты знаешь, иногда… возникают такие напряженные ситуации, что кажется, что вот-вот упадешь в обморок, что тело не может выдержать, это так напряженно; или же есть боль, что-то идет не так, что-то не получается, и из-за этого есть напряжение; тогда сразу же все останавливаешь: «Господь, это Тебе…» Приходит мир и покой, как если бы ты оказался вне существования, и все это уходит — боль уходит, проходит головокружение. И все, что должно произойти, происходит автоматически. И, заметь, это не в состоянии медитации, это проявляется не в действиях земного значения: это – на поле повседневных переживаний, причем непрерывно — когда знаешь, как это использовать. И по любому поводу: когда, например, есть боль, когда все тянет, скрипит, воет, вместо того, чтобы сказать «О, как больно!…», ты призываешь Господа внутрь себя: «Войди сюда», и затем держишься спокойно, не думаешь больше ни о чем — просто остаешься неподвижным в своем ощущении. И более тысячи раз я была ошеломлена: «Смотри-ка! боль ушла!» Даже не замечаешь, как она ушла. Так что люди, которые хотят иметь особую жизнь или некую особую самоорганизацию, чтобы к ним приходили переживания, ведут себя совершенно глупо — самое большое разнообразие переживаний находится в вашем распоряжении каждую минуту, каждую минуту. Только надо уметь не попадаться на ментальное стремление к чему-то «большому». Как раз совсем недавно мне показали так ясно нечто совсем маленькое, что было сделано мной («я сделала», так говорит тело), нечто совсем маленькое, что было сделано Господом в моем теле (что за длинная фраза!), и мне показали последствия земного масштаба, вызванные этим — я видела это, то есть, видела так же, как я вижу свою руку своими глазами, и этому что-то соответствовало в масштабах земли. Тогда я поняла. Нам дается все — ВСЕ. Все препятствия, которые надо преодолеть, все (и чем более мы способны, то есть, чем более сложен инструмент, тем более многочисленны трудности), все препятствия, все удобные случаи их преодолеть, всевозможные переживания, сведенные в пространстве и времени, так что они могут быть несметны. И это имеет свои отголоски и последствия по всей земле (я не занимаюсь тем, что происходит во вселенной, потому что в данный момент это не моя работа); но это точно (потому что это было мне сказано, и я знаю это), то, что происходит на земле, имеет отголоски во всей вселенной. Сидя здесь, ты живешь повседневной жизнью в ее привычной незначительности,с ее нехваткой значимости, c ее нехваткой заинтересованности… это – чудесное поле для переживаний! несчетных переживаний, их не только нельзя сосчитать, они еще и совершенно разнообразны, от самых тонких до самых материальных, и все это не выходя из своего тела. Только НАДО ВОЗВРАЩАТЬСЯ ТУДА. Невозможно обладать властью над своим телом, не оставляя его. Как только тело больше не есть вы, как только оно является чем-то, что было добавлено и ПРИКЛЕЕНО к вам, как только это так, и вы смотрите на него сверху (в смысле, психологически «сверху»), тогда можно вернуться в него в качестве всемогущего хозяина. Надо сначала выйти, а затем снова спуститься в него. Вот так. И надо также смотреть на эти проблемы, на эти дурные привычки (вот у тебя, например, эта твоя привычка протестовать: кажется, она была примешана к клеткам твоего тела), надо смотреть на все это с улыбкой того, кто говорит: «Я не это. О, это было добавлено ко мне… это было добавлено…». И ты знаешь, это добавили для того, чтобы привести тебя к одной из тех побед, которые ты должен одержать. Я была свидетелем самой полной панорамы всех глупостей этой жизни , это предстало передо мной целой панорамой: переходишь от одного к другому, видишь все вместе, и по отдельности, а также всевозможные сочетания. И тогда возникает вопрос «зачем»: «зачем выбирать это?», и сразу же приходит ответ: «Но чем более исток (скажем, «ближе к центру», чтобы ясно выразиться), чем более близок к центру исток и чем более чист в своей сущности, тем больше того, что можно назвать «отталкивающей усложненностью внизу»; потому что чем ниже, тем больше требуется сущностного света, чтобы изменить это.» Как только вам все это очень мягко рассказали, вы тут же чувствуете удовлетворение, вы больше не мучаетесь — отлично, принимаем все так, как оно есть: «Это так, это моя работа, и я делаю ее; я прошу только одного - делать свое дело, а все остальное не имеет значения.» Вот так, мой мальчик. Ох, ты вынудил меня проболтать!

23 ноября 1963

Убит Кеннеди, а значит, может начаться война. Он был одним из инструментов установления мира — это откат всей политической истории земли. Но, вероятно, в сущности, это означает, что не все было подготовлено: было что-то, что так и осталось в стадии разработки. Но мне сказали об этом несколько недель тому назад, в прошлом месяце, когда я совершала обзор всего, что происходит; я услышала, как кое-кто сказал («кое-кто», это такой способ выразить это; я знаю, кто это был): «Kennedy won’t be able to do it» [«Кеннеди не сможет это сделать.»] Я подумала, что этот инструмент слишком мал, я и не подумала о таком исходе. И, затем, пятеро наших военоначальников из воздушных сил погибли в катастрофе с вертолетом — заметь, вертолеты никогда не разбиваются, к тому же там были самые лучшие пилоты. Это саботаж — коммунисты много чего портят своими диверсиями. Два инцидента подряд.

Но такие инциденты всегда происходят во время Кали, в ноябре: в октябре-ноябре.

Ноябре и феврале.

В феврале тоже?

Революции, крупные забастовки, опасные ВНУТРЕННИЕ события, всегда происходят как раз перед 21 февраля. И катастрофы такого рода в ноябре — всегда. Шри Ауробиндо также говорил, что самое трудное время в году — с ноября по февраль.

(молчание)

Надо становиться шире и терпеть, вот и все. Это единственный урок, который надо усвоить: расширение и выносливость — терпеть — терпеть-терпеть. Что касается этой катастрофы здесь [пять военоначальников], то погибли пилоты первого класса; есть все основания полагать, что это диверсия. Опять то же самое. Коммунисты здесь везде все портят своими диверсиями (и на почте тоже саботаж, что досадно), они много чего портят, везде мешают со своими диверсиями. Так что остается только ждать, терпеть и, затем, все больше и больше расширяться.

(молчание)

«Kennedy won’t be able to do [«Кеннеди не сможет сделать это…»] Согласно американской конституции вице-президент автоматически становится президентом, сию минуту; и этот вице-президент был символом оппозиции Кеннеди. Даже в его собственной партии, среди демократов, уже было деление. Хорошо . Так, что ты мне принес?

Ничего, милая Мать, кроме «Агенды». Скоро это покажется переливанием из пустого в порожнее — все идет быстро.

(молчание)

Вчера тебе было лучше?

Да, лучше.

Я даже почувствовала, как что-то поднялось: я давила и давила, и хоп! это поднялось.

Но я чувствую довольно черную тень, она следует за мной.

Все еще?

Не так, как тогда.

Нет. Ты знаешь, то, что дает силу тому, что противостоит, - это суеверное неведение: суеверное в смысле некой веры в Судьбу, Рок. Это ingrained [въелось], как бы вплелось в человеческую субстанцию. У них один и тот же предрассудок, одно и то же суеверие относительно того, что для них полезно и что -неполезно; относительно божественного Могущества и враждебного могущества — ОДНА И ТА ЖЕ позиция. И из-за этого божественное Могущество не имеет полной силы, и как раз из-за этого враждебные силы имеют такую власть над ними, ведь это абсолютно движение Лжи, Неведения — полного Неведения. В последние дни я отслеживала это в мельчайших деталях, в разуме каждого человека. Даже у тех, кто читал Шри Ауробиндо, кто изучал Шри Ауробиндо, кто что-то понял, кто входил в связь с этой областью света, это еще есть — это еще есть. Это очень… да, это очень плотно вплетено в самую внешнюю, самую материальную часть сознания. Это как некая покорность, которая может быть очень мятежной, но производит впечатление чего-то неподвижно нависшего над головой и над плечами: как некий Рок, Судьба. Так что есть хорошая судьба, и есть плохая судьба; есть божественная сила, ее считают чем-то совершенно непонятным, что имеет намерения и цели совершенно необъяснимые, и для них подчинение, «surrender» [сдача] заключается в принятии — слепом — всего, что происходит. Природа бунтует, но она бунтует против Абсолютного, против которого она бессильна. И все это есть Неведение. Ни одно из этих движений не соответствует истине — начиная от самого сильного протеста и кончая самым слепым подчинением, все это ложно, нет ни одного правильного движения. Я не знаю, писал ли где-нибудь об этом Шри Ауробиндо (я не помню), но я очень отчетливо слышала (не для себя, а для человечества):

ПРОБУДИСЬ И ИЗЪЯВЛЯЙ ВОЛЮ

Естественно, люди принимают «изъявляй волю» за собственные желания, что не имеет ничего общего с волей: все это - импульсы. «Изъявляй волю» означает «изъявляй высшую Волю». И это как ключ, который открывает двери будущего:

ПРОБУДИСЬ И ИЗЪЯВЛЯЙ ВОЛЮ

Но берегись изъявлять волю через то, что отнюдь не является волей, что всего лишь слабое поползновение, желание — не путай это. Изъявляй божественную Волю. Не нужно втягивать голову в плечи — вы начинаете ужасно брюзжать, а это совершенно бесполезно. О! [Мать поднимает голову] такое вот чувство: поднять голову надо всем этим, вынырнуть высоко вверху… Но мы так порабощены всяческими мелочами — самыми малейшими движениями тела: его нуждами (якобы нуждами). И я вижу прошения, приходящие отовсюду, и они всегда вращаются вокруг одного и того же (даже у тех, кто думает, что он понял, что сознание должно быть всеобщим — не коллективным, но земным — они рабы реакций своего тела), все вращается вокруг двух вещей: сон-питание-сон-питание-сон… [Мать обводит круг]. И даже на тех, кто заявляет, что это им «совсем не интересно», это воздействует, воздействует на их сознание: одна бессонная ночь или расстройство пищеварительной системы — и все. Это имеет силу давить на веру и лишать способности действовать. Это нечто вроде привязанности — неумышленной механической привязанности — к потребности спать и к потребности есть. Я уж не говорю о тех людях, что любят поесть, или о лентяях, любящих поспать — я не имею в виду тех, кто находится в самом низу, нет: я говорю о тех, кого пища не интересует, и о тех, кто хотел бы заменить сон на что-то другое, более интересное, даже у этих людей все так — все, все, все. И даже это тело, над которым работали и которое обрабатывали многие годы… В теле это на уровне подсознания. И таким был ответ, это было сказано телу:

ПРОБУДИСЬ И ИЗЪЯВЛЯЙ ВОЛЮ

(молчание)

И, как обычно, было полно юмора; что-то сказало: «Ты ворчишь все время, вздыхаешь все время, жалуешься все время, к чему это? — ПРОБУДИСЬ И ИЗЪЯВЛЯЙ ВОЛЮ!» И эта покорность, это принятие наихудшего, с мыслью, что все исходит от Господа! и не только это, но и практически представление всего самого худшего как испытания, теста, чтобы узнать, действительно ли вы «surrendered» [осуществили сдачу]— это еще та глупость! Если вам нужно представлять нечто подобное, чтобы знать, есть ли в вас протест, то это означает, что где-то в вас еще гнездится зародыш или остаток протеста. И страх быть эгоистичным, страх быть протестующим — если такое есть, значит, еще остался протест или эгоизм, иначе бы не было этого страха.

(молчание)

Мы так малы, так малы. Чем мы меньше, тем больше мы протестуем. Мы хотим разрушить все, потому что мы так малы — когда ты широк, тебе нечего ломать. Надо только быть.

ПРОБУДИСЬ И ИЗЪЯВЛЯЙ ВОЛЮ

27 ноября 1963

Всю ночь я провела со Шри Ауробиндо, всю ночь, это действительно очень интересно… Но я ничего не помню. Это осталось, но не как ментальное воспоминание, совсем нет: как ощущение атмосферы — очень интересно. Было что-то, касающееся Китая, было что-то, касающееся Америки, было что-то… все время, везде, везде. Как если бы он реализовывал что-то, определенное через мой земной опыт, он совершил некое действие, и результат -повсюду. Масса всего— очень интересно.

(молчание)

Люди хотят, чтобы я сказала что-то по поводу смерти Кеннеди — я отказалась. Здесь был бедный негр, очень милый; он получил образование в Америке и обычно посылал мне письма, иногда даже по два письма в день. Его страна только что стала свободной, это одна из тех стран… Нигерия, я думаю, и он замахнулся на то, чтобы сделать свою страну одной из первых, подготовленных к трансформации —далеко замахнулся. И я получила от него телеграмму в тот день, когда был убит Кеннеди; он молил, чтобы я помогла. Очень трогательно. Это событие запустило всевозможные механизмы— отчасти как раз из-за этого Шри Ауробиндо был со мной так долго сегодня ночью, и мы много работали; смерть Кеннеди как бы послужила пусковым механизмом одного из движений трансформации земли. Есть подобные вехи… Я тебе уже рассказывала, что великий Асур (который, в действительности, был рожден первым; это для него я создала тонкое тело) сказал, что он идет в Китай, и что революция в Китае (которая была уже давным-давно!) послужит знаком начала трансформации земли. Такие события — как километровые столбы на дорогое, и китайская революция была как бы первым столбом в начале дороги. Что же, убийство Кеннеди — один из этих знаков, один из этапов —так мне сказали.

(молчание)

Помню, я спросила: «Но земля, человеческая земля, неужели она действительно такая темная и инертная, что ей требуются такие трагические события, чтобы пробудить ее сознание?…» И мне ответили: «Она еще более темна и инертна, чем ты думаешь.» Разум, поднявшийся на уровень высшего света, подобен звезде, все они будто звезды, рассеянные по кромешно черному небу — совершенно черному.

Но этот «пусковой механизм», о котором ты говорила, смерть Кеннеди, ускорит ли она процесс, в смысле: задав своеобразную «встряску»?

Да. Это произвело эффект электрического разряда, встряхнувшего тамас, встряхнувшего инертность. Это как в «Савитри», где он говорит о «сознании, заснувшем в пыли»… о божественном Сознании, заснувшем в пыли своего творения (я развиваю тему). Божественное Сознание, то есть, вечная Мать, заснула в пыли своего творения; ее пробуждают, и Она видит (это не из Шри Ауробиндо!), Она видит [смеясь], что это Господь всевышний встряхнул ее! Тогда Она делает все, что нужно, начинает делать что-то экстраординарное, только чтобы Он не уходил! [Мать берет «Савитри»]

She reposes motionless in its dust of sleep ( II.VI.180) Затем: For him she leaped forth from the unseen Vasts To move here in a stark unconscious world И затем:

In beauty she treasures the sunlight of his smile. Ashamed of her rich cosmic poverty…

Это великолепно!

And woos his large-eyed wandering thoughts to dwell In figures of her million-impulsed Force. Only to attract her veiled companion And keep him close to her breast in her world-cloak Lest from her arms he turn to his formless peace, Is her heart’s business and her clinging care.

Ты знаешь, эта русская женщина, которая побывала в стратосфере (она сделала несколько витков вокруг земли, я не знаю, сколько), как бы там ни было, она посетила Индию с официальным визитом и где-то давала пресс-конференцию, на которой рассказывала о своем полете. И она сказала (кажется, очень так мило, я не знаю точных слов), что она видела землю с высоты, и она была такой прекрасной, такой чудесной! И затем она заметила: «Там - вверху нет границ между странами, и это создает такое гармоничное единство, что невозможно подумать, что люди могут ссориться друг с другом.» Это мило… Ведь как только поднимаешься достаточно высоко, видишь единство, все составляет одно целое, такое прекрасное и неразделенное — «Зачем люди ссорятся друг с другом?» Это многих сильно поразило.

(молчание)

Людям все еще нужны смерти, драмы, болезни —жаль.

* * *

Чуть позже

Какое-то время я встречала у N некое сопротивление Действию. Всякий раз, когда он появлялся в атмосфере [Мать делает жест удара о стену], было ужасное сопротивление. И у меня не было никакого намерения, кроме как заставить это сопротивление отойти, то есть, я придерживалась только внутреннего действия [жест, обозначающий Силу, производящую действие]. Потом он заболел. Вчера он пришел, как и всегда, но он был не в порядке. Тогда я сказала ему: «Спускайся к себе, запрись в своей комнате, войди в Сатчитананду и побудь в ней, по меньшей мере, час.» (он вполне способен на это). Вечером пришел доктор и сказал мне, что у N очень сильный жар: «He is restless»[«Он мечется»]. Жар был очень сильным. Я подумала: «Сопротивление гораздо сильнее, чем я думала.» Ночью, когда я легла спать, я стала концентрироваться на нем и увидела, что он окружен как бы черной коркой, что, очевидно, возникло из-за того, что обычно он не очищал себя по мере накопления приходящего из вне (я бы тоже была окружена черной броней, совершенно черной, как уголь, броней, если бы я все время, все время, все время не проводила работу по очищению). Увидев это, я сделала все необходимое. И этим утром жар спал. Но, что интересно, он пришел ко мне сегодня утром и сказал: «Прошлой ночью у меня было видение: вдруг я обнаружил, что окружен со всех сторон углем, толстым слоем угля, и я должен был избавиться от этого панциря, выбраться из него. Я посмотрел на свои руки, но в них не было ничего, и я подумал: «Как же мне сделать это? У меня нет ничего», тогда я сразу же увидел, как этот панцирь стал обращаться в пыль, пыль, пыль и… исчез! И сегодня утром я чувствовал себя слабым и уставшим, но с этим было покончено.» Эта история минимальна искажена. Время от времени бывают такие примеры, когда переживание передается почти точно; то есть, когда личные особенности каждого - идиосинкразия, индивидуальные искажения не накладываются (ведь каждый индивид вносит собственные искажения)… Как это будет по-французски?… Я знаю, что это слово оканчивается на «…-syncrasie» (во мне это переводится как «idiot-syncrasie», но я не уверена, что это то слово!) Здесь искажения минимальны. Я все время изучаю, в теле, разницу между Нечто Истинным и тем, как оно передается. Это очень интересно. Это очень тонко — очень тонко. И достаточно совсем пустяка, чтобы это больше не было Чем-то Истинным.

30 ноября 1963

(После медитации с Матерью. Магнитофонная запись этой беседы исчезла каким-то загадочным образом, мы так и не смогли понять как так получилось)

Ты веришь в Музу?

В Музу?!… [ученик озадачен]… Я верю во вдохновение.

Понимаешь, я видела… Это было так отчетливо, так конкретно, материально, что был момент, когда я спросила себя, не происходит ли это на уровне физическом; я видела только руку и плечо кого-то, кто держался позади тебя, он был скрыт, то есть, как бы в тумане, чтобы его не увидели. Эта рука принадлежала женщине, очень молодой женщине, рука цвета молока, округлая — не слишком полная(!), но и без острых выступов. Кожа руки была очень белой — молочно-белой — и было виден кусочек какого-то серебряного одеяния. У нее были слова и листочки бумаги, и она распределяла слова по листочкам, и затем слова записывались на бумаге черным цветом —слова и листочки были у нее отдельно, и она распределяла слова по листочкам, а затем она выкладывала листочки перед тобой. И она держалась позади тебя. Это не было смутным и расплывчатым видением, это было очень, очень материально… [смеясь] я спросила себя, есть ли у тебя Муза? Была видна только правая рука — она была не очень высокой, была очень молодой и имела форму «без углов» (я не могу сказать, что она была пухленькой!), но линии были очень округлыми. И своими пальчиками она брала слова и размещала их на листочках, и когда все было готово (листочки были не полностью покрыты словами: только местами), она выкладывала листочки перед тобой. Это длилось долгое время. Муза… Это было существо из тонкого физического мира, оно совсем не казалось человеческим существом. И там были не буквы: это были совершенно готовые слова, которые она брала и раскладывала; затем, когда на бумаге появлялось определенное количество слов, она выкладывала листочки перед тобой.

(молчание)

Так что кто-то тебе помогает.

(молчание)

Ночью я часто вижу неких существ, как бы гениев литературной формы — в последнее время я немало их повидала. О! они очень интересуются точностью формы и деталями, чтобы все было очень гармонично и одновременно точно. Я заставала их (двух-трех вместе) в тот момент, когда они почти спорили, как лучше что-то выразить. Стало быть, ты находишься в компании такого народца. Наверняка этих существ принимали в прошлом за муз, вдохновительниц. Это гении форм. Они занимаются не столько тем, что сказать, но тем как сказать. . Это приятная компания; есть ощущение гармонии, все гладко. Такая компания дает ощущение, что все развивается гармонично — такое бывает не так уж часто!

Декабрь 1963

3 декабря 1963

(По поводу затруднений, которые испытывают некоторые ученики)

… Но, как бы там ни было, постепенно все образуется — сейчас то время, когда все отстаивается, все проясняется. Каждый захвачен собственной иллюзией — это всегда мираж иллюзии: она [Y] внушила себе, она действительно убеждена, что вызывает нисхождение Сверхразума на землю. И многие, многие люди среди тех, кого я знаю, охвачены той же иллюзией; так что они уходят по касательной очень далеко от Истины, к «сногсшибательным»достижениям. Гордость, тщеславие — это наихудшие ловушки. И когда они чувствуют в себе эту разновидность витальной силы [как Y], они сразу же думают, что ухватили Нечто…

Чем дальше, тем больше я нахожу противоположное: я нахожу, что все - бедно, скудно, недостаточно.

О! но когда мы искренни и смотрим прямо, мы ощущаем себя ужасно бедными, чтобы выразить то, что нужно выразить.

Это точно!

Но это - последние дни эго, его последнее слово. После того, как эго ушло, мы - ничто! [Мать смеется] Иными словами, нет больше ощущения того, что мы являемся чем-то плохим или хорошим — все это ушло. Но есть такое ощущение ОДНОГО-ЕДИНСТВЕННОГО существа, и все остальное… все остальное это что-то, что вот так исказилось, исказилось в нашем сознании. И все это становится таким осязаемым…

(молчание)

2 декабря было интересным — это был день спортивных соревнований : днем раньше, 1 декабря, погода была чудесной, и я думала, я была убеждена, что и второго декабря будет столь же прекрасная погода. Но утром я увидела - ничего подобного - и в течение дня погода все ухудшалась и ухудшалась. Сначала я сказала себе: «Так-так, я не уделила этому никакого внимания, а надо было бы об этом подумать», но затем я поняла, что это полный абсурд. Тогда я сказала Господу: «Зачем Ты делаешь это? Это не так-то мило! Эти дети так много работали, они так старались…» И когда я говорила это, сознание взирало на эти слова и улыбалось: «Боже, как глупо так говорить!» Затем было еще что-то (это становится все более и более завершенным), что-то, что было не совсем Господом, но как бы выражением Господа, и это что-то сказало мне (не словами, конечно же, но как бы объяснить это?… Шри Ауробиндо очень хорошо описал это в «Йоге Самосовершенствования»: это нечто совсем новое, что одновременно напоминает действие, чувство, ощущение и сознание; все это вместе — не что-то одно , а все вместе), вот именно так оно сказало мне (я передаю это на словах, но они все полностью искажают): «И что же! А если это испытание, что ты на это скажешь?» И сразу же в сознании, здесь, — в сознании, работающем здесь - пробудилась мысль: «А, это должно послужить испытанием! В ИХ сознании это должно стать испытанием.» (Потому что сначала я как-то попыталась остановить дождь; затем я поняла, что это не соответствует Истине и что надо принять дождь — но почему?… Остановиться теперь, когда уже столько сделано? Принять легко, это пустяк, это не интересно, в этом нет ничего нового). Что же, испытание, так испытание. Если они воспримут это как испытание, тогда они с честью пройдут через него, и это будет очень хорошо. И я постоянно так концентрировалась на них (на спортивной площадке), что я больше не знала, что я делала или где я была. Это длилось с 4 часов почти до 8 часов вечера. К восьми часам я узнала новости: они все же провели представление, важные посетители оставались до самого конца, это действительно был успех. Только в одном было трудно: там были маленькие дети, которые не могли сознавать, что это - испытание, и они находились под дождем четыре с половиной часа… Я не хотела, чтобы это причинило им какой-нибудь вред — там было почти сто детей, совсем крошки. Я провела всю ночь, концентрируясь на том, чтобы вызвать верную реакцию в их материальном ощущении (потому что, дети очень любят дождь, если он идет недолго, он их здорово забавляет), так что я сказала себе: «Эта часть их сознания должна доминировать, чтобы это не причинило им никакого вреда.» И я стала ждать следующего дня. На следующий день никто не заболел. Затем я получила письмо от М, он возглавлял это мероприятие, он говорил, что они почувствовали, что это было испытанием, лилой Господа (он назвал это «лилой вселенской Матери»), и спрашивал, так ли это. Я обрадовалась и ответила ему, что это действительно было испытанием, и я довольна результатом. И все говорили мне: «Они были чудесны.» Как если бы сам факт проведения представления под дождем пробудил в них некую волю, их нужно было видеть: все были охвачены энтузиазмом. Так что вместо того, чтобы говорить Господу: «Это не так-то мило», надо поблагодарить Его! И я засмеялась, я подумала: «Как хорошо! Всегда бы так!…» И все переживания приходят вот так [Мать очерчивает круг, жест всеохвата]. Это невозможно выразить словами; есть сотни переживаний, которые приходят вот так вместе и составляют… [жест движений по кругу внутри этой округлой общности], и тогда есть ощущение света (который подобен воле, но это не воля, сформулированная в словах), это свет, который движется там - внутри [в этой округлой общности], он организует все это, а затем показывает результат — это не что-то одно, маленькое, это не точка: это масса всего; и это всегда движется, всегда находится в движении, всегда находится в продвижении к более совершенной реорганизации. И ощущение индивидуального действия, индивидуального участия, индивидуальной воли кажется таким глупым! так что совершенно невозможно иметь подобное ощущение. Даже если попытаться, не получится. Однажды ПЕРЕЖИВ это… всякое ощущение индивидуальной важности во всем этом кажется тогда таким ГЛУПЫМ, что совершенно невозможно так думать или так чувствовать. Я хотела бы, чтобы это переживание перешло на других, потому что это бесповоротное переживание; стоит только ПЕРЕЖИТЬ это в течение нескольких часов, и все кончено, вы больше не можете тешиться этой иллюзией , это не возможно — это невозможно, это так ГЛУПО! Вот именно так - очень глупо, очень плоско — это невозможно [Мать еще раз делает этот жест движущейся округлой общности]. И тогда невозможно сказать: «Я сказала это, а мне ответили так»! И как говорить?… Наш язык еще действительно неадекватен. Это не так… это… [тот же округлый жест], здесь нет даже сторон или направления: не так, что это движется и приходит вот таким образом [жест: от одного человека к другому или изнутри-наружу], и не так, что это идет и возвращается вот так вот [жест снизу-наверх и сверху-вниз], все это не так, это… целое… оно движется, всегда вперед и с внутренними вибрациями, внутренними движениями. Тогда, согласно данной точки концентрации, происходит то или иное действие. Очень давно, неоднократно, когда я смотрела на вселенную (я говорю не о земле: о вселенной), это было вот так [тот же округлый жест], как сказать?… она производила впечатление движения вперед, к постепенному совершенству. В течение многих лет мое восприятие земли было таким же; и сейчас восприятие земли полностью подчиняется воле, в том смысле, что достаточно только сделать маленькое движение в сознании [жест переключения или легкого поворота, обращения внутрь себя], и я вижу, как вся земля движется именно так, со всеми своим событиями и внутренними усложнениями. Но сейчас я все осознаю точно так же: когда сознание думает о чем-то (что нужно по работе, а не просто так), это накладывается; это некая совокупность, которая предстает как ЦЕЛОСТНОСТЬ, на которой должно произойти действие. И тогда это может быть такая маленькая вещь, как спортивная площадка, это может быть Ашрам (очень часто Ашрам целиком), это может быть часть земли, иногда это даже - отдельный человек(который уже является не просто «индивидом», а тем же целым, целым миром, целостностью ). Целостность [округлый жест], которая движется внутри самой себя, с… [Мать прочерчивает внутри этого целого маленькие движения, индивидуальные и локальные, как волны или потоки силы]. О! Это очень интересно. И вот там больше нет отдельных представлений: это то, а это вот то, это так, а то этак — все исчезает. Но что можно сказать?… Невозможно тратить свое время на объяснение всего этого; кроме того, это непостижимо для того, кто этого не пережил . Вот, к примеру, мы говорили о Y; я видела нечто вроде маленького мирка [опять тот же жест чего-то округлого и подвижного], внутри него были всевозможные движения [Мать прочерчивает спирали внутри этой округлости], и там была ложь [смеясь]: это было ее осознание самой себя! Оно завладело всем и исказило движение. Но когда мы что-то выражаем , мы говорим привычными словами на привычном языке… Ведь чтобы рассказать о минуте этого сознания, потребуется почти книга, чтобы тебя поняли — и все равно будет непонятно. Но тогда, второго декабря, я наблюдала это очень внимательно, потому что это было ограниченное пространство, и это длилось определенное число часов (все другие дела я совершала автоматически, без вмешательства активного сознания).

(молчание)

У меня был другой интересный пример, он касался одного посетителя: крупного немецкого промышленника, кажется. Я видела его фотографию и что-то нашла в нем — я сделала так, чтобы он приехал. Он вошел в комнату и встал передо мной: он не знал, что ему делать (никто ничего ему не сказал). Тогда я посмотрела на него и немного надавила, приложив силу [Мать медленно опускает свою руку], совсем немного, постепенно. И вдруг… (сначала это было совершенно официально, это был Господин такой-то и такой-то), и вдруг его левая рука стала подниматься, вот так [жест руки, сжатой как в трансе], все остальное оставалось совершенно неподвижным. Когда я увидела это, я улыбнулась и отвела силу, а затем позволила ему уйти. Кажется, он пошел вниз, вошел в комнату Шри Ауробиндо и разрыдался. Потом, на следующий день, он написал мне и сказал на немецком-английском, что я была «слишком человечна»: «Почему вы были слишком человечны?» — Он хотел, чтобы его существо было РАЗРУШЕНО, чтобы снова родиться для истинной жизни. Это меня заинтересовало. Я сказала себе: «Смотри-ка, он почувствовал, он сознавал как Силу, так и то, что я ее отвела.» Я ответила ему: «Да, я пощадила вас, потому что это был ваш первый визит! Подготовьтесь, мы еще встретимся.» Ты видишь, он пожаловал как крупный промышленник с выдающейся мощью разума творить, организовывать события — вот что вошло — и затем… это расплавилось. И я действовала совсем не в полную силу: я просто внесла немного силы вот так [Мать опускает свою руку] и посмотрела на него. Затем я почувствовала, что что-то происходит внизу; я посмотрела: его рука совершенно сжалась. Тогда я перестала. Но, что замечательно, он ПРАВИЛЬНО сознавал. И он жаловался.

* * *

(перед уходом)

Предстоят еще два трудных месяца. Потому что 1-го января не произойдет резкой перемены (люди думают, что все сразу же изменится одним махом — это не так). Два трудных месяца, а потом, я думаю, начнется… [жест ослабления хватки]. Такое впечатление, что малейшая слабина, и пуф! свалишься, а затем надо будет снова подниматься. Как бы там ни было… Но мы поднимаемся все быстрее — поднимаемся быстрее.

7 декабря 1963

(Мать начинает с чтения письма Шри Ауробиндо)

The way to get faith and all things else is to insist on having them and refuse to flag or despair or give up until one has them – it the way by which every thing has got since this difficult earth began to have thinking and aspiring creatures upon it. It is to open always, always to the light and turn one’s back on the darkness. It is to refuse the voices that say persistently, «You cannot, you shall not, you are incapable, you a puppet of a dream,» - for these are the enemy voices, they cut one off from the result that was coming, by their strident clamour and then triumphantly point to the bareness of the result as a proof of their thesis. The difficulty of the endeavour is a known that has always been accomplished and the conquest of difficulties makes up all that is valuable in the earth’s history. In the spiritual endeavour also it shall be so. . Sri Aurobindo

Ты видишь, «they cut one off from the result that WAS coming…» [они отсекают от достижения результата, который уже ВОТ-ВОТ появится]… «by their strident clamour» [«своими шумными криками], «and then triumphantly point to the bareness of the result as a proof of their thesis» [и затем торжественно указывают на отсутствие результата как на доказательство своих тезисов]. И это ТАК ВЕРНО, у меня много раз было такое переживание, и не только по отношению к себе, но и по отношению ко многим другим людям.

* * *

Я думаю («я думаю», это примерно как ученые говорят «кажется»), я могу заявить: что-то налаживается в Подсознательном — начинает приходить в порядок – как в подсознательном отдельных людей, так и во всеобщем Подсознательном. Оно становится менее несознательным. Оно немного более… да, чуть более сознательное, более отзывчивое и более организованное — это еще самое начало, это еще очень небольшой, но все-таки рост в сознании; оно уже не такое несознательное. Последние ночные часы я как всегда провожу там… Ты помнишь ту историю с супраментальным кораблем? там все происходило по изъявлению воли, а не с помощью внешних средств; что же, такое начинает происходить и в Подсознательном. Например, этой ночью, под самое утро, я видела несколько этажей маленьких «клеток» , ячеек, и у каждого человека была такая ячейка, была, не могу сказать в собственности, но в распоряжении: каждый напрямую контролировал такую ячейку, она отражала то, что обычно называют «состоянием души», способ бытия каждого. Там были этажи: люди спускались и поднимались… И было такое впечатление, что я была гораздо выше, я возвышалась надо всем этим; я была какой-то другой фактуры, как бы из другой субстанции, совсем не такой как все это; было так, как если бы все это было внутри меня, на самом деле не будучи внутри (я не знаю, как объяснить): я одновременно возвышалась надо всем и действовала внутри этого. Тогда, следуя моему действию, люди поднимались, спускались, уходили и приходили снова; но у каждого был свой собственный «кубрик», комната — они ТОЛЬКО-ТОЛЬКО обрели их, там только начала возникать организация. Каждая ячейка вырисовывалась более или мене точно: некоторые были очень определенными, другие – более расплывчатыми, как если бы они находились в процессе организации. . И из всего этого что-то вырисовывалось в переживании этой ночи. Я была как что-то очень большое, снаружи, и я смеялась, я говорила с каждым, но они не воспринимали этого действия [Матери]; ведь они казались мне такими вот [жест: 10 см], совсем маленькими. Но совершенно живыми: они уходили, приходили, двигались… И я с ними говорила, но они не знали, откуда исходит голос. И тогда я смеялась, я забавлялась, я говорила некоторым: «А, вот видишь, вот как ты все воспринимаешь!» И это было… о! если сравнить с прошлым годом, то была громадная разница в СОЗНАНИИ, с точки зрения сознания. Прежде все движения были рефлексивными, инстинктивными, как если бы люди побуждались к движению силой, которую они совсем не осознавали, почти всегда считая ее своим «характером», либо Судьбой (либо своим характером, либо Судьбой, Роком). И они были совсем как марионетки. Сейчас же это сознательные существа — они НАЧАЛИ, они начали быть сознательными. Соотношение изменилось. И я могла показать им точное соотношение между сознательным, умышленным движением и этим почти бессознательным инстинктом, который подчиняется ВЫНУЖДАЮЩЕЙ Силе, то есть, они не знают, ни откуда она приходит, ни что она означает, не знают ничего — они просто идут за ней. Некоторые все еще имели совершенно туманные и неясные пространства, ячейки; у других оно было точно обозначено, были даже очень четкие детали; и все было светлым-светло: там был свет — начал появляться свет. Если это продолжится, все будет хорошо. Много чего изменится.

Это было в подсознательном этих людей?

Да, там.

Это не было их пробужденным сознанием?

Нет-нет! Это не было то, как люди осознают самих себя — это было их подсознательное. Это в подсознательном. Подсознательное составляет целую область, как и материальное - это целая область, это происходило в подсознательном. Много было приложено усилий, я много концентрировалась, медитировала, было много молитв, нацеленных на прояснение и контроль над всеми этими подсознательными рефлексами, которые управляют людьми —была большая концентрация на этом. Это переживание кажется результатом всей этой работы. Есть много чего, что даже не замечаешь в жизни (когда живешь обычной жизнью, не замечаешь этого); есть целая область того, что абсолютно… не совсем не сознательно, но определенно не сознательно; это рефлексы — рефлексы, реакции т.д., а также это отклик (полусознательный, очень мало сознательный отклик) на давление Силы свыше, которую совсем не осознаешь. Именно этот вопрос я сейчас изучаю, меня это очень занимает. Пронаблюдать посекундно… Ведь Господь может присутствовать здесь по-разному, это очень интересно (это разница существует не для Него, для нас!), и это зависит как раз от количества привычных рефлексивных движений, которые проходят почти вне нашего наблюдения (обычно совершенно вне). И это вопрос очень, очень меня занимал: как по-разному чувствуется Присутствие Господа . Можно ощущать Его как нечто смутное, но быть уверенным — мы всегда уверены, но ощущение, оно – смутное, немного туманное, — а в другой раз это Присутствие острое [Мать касается своего лица], и самое, что ни на есть определенное, и оно есть во всем, что вы делаете, во всем, что вы чувствуете, во всем, чем вы являетесь. Это целая шкала ощущений. И если посмотреть по шкале [жест: движение постепенного отдаления], то в конце находятся те, кто так далеки, что вообще ничего не чувствуют. Это переживание заставило меня вчера написать кое-что (но само переживание длилось несколько дней), это пришло как результат проделанной работы, и вчера я написала это одновременно по-английски и по-французски:

«Нет никакого другого греха, нет никакого другого порока, кроме как быть далеко от Тебя.»

Тогда весь мир, вселенная предстала передо мной в этом свете, и в каждой точке (не занимающей места), в каждой точке вселенной, везде во вселенной было так. Это не так, будто есть во вселенной более или менее удаленные места, я имею в виду не это (это за пределами пространства), я имею ввиду всю иерархию близости, вплоть до того уровня, где не чувствуют и не знают — он не вне, потому что ничто не может быть вне Господа, но это как крайний предел: так далеко-далеко-далеко — там совершенно темно—так, что кажется, Он не прикасался к этому. Это было самое тотальное видение. И переживание было таким острым, что казалось единственно истинным. Это не было расположением в пространстве, и все же было ощущение близости и отдаления. Был будто некий Очаг, Центр, я не знаю (но он был везде), он был как Ты в высшей степени —чистый Ты. И он имел свое собственное качество. Затем, по мере удаления, появлялась некая примесь … которая была ничем, но изменяла вибрации, изменяла интенсивность; и по мере дальнейшего отдаления все это доходило до… Тьмы —Тьмы несознания. И тогда ко мне пришло и все время возвращалось вот что: нет никакого другого греха… (это последовало после чтения нескольких строчек из «Савитри» по поводу восхваления греха в витальном мире, и слова пришли ко мне после этого)… нет другого греха, нет другого порока, кроме как быть далеко от Тебя. Казалось, это объясняет все. Затем по-английски:

There is no other sin, no other vice than to be far from Thee

Это не я написала! В этом нет меня: это пришло просто так, само. Это far from Thee [далеко от Тебя] такое интенсивное в своей вибрации, имеет конкретный смысл. И это нечто действительно стоящее: все остальное, все моральные представления, все-все, даже представление о Неведении… все это становится ментальной болтовней. Но это, это переживание чудесно. Far from Thee…

11 декабря 1963

В ночь с 8 на 9 декабря было ужасное сражение в Подсознательном, о!… Это было как повторение того нападения на меня, что произошло , когда ты уезжал в Рамешварам (давно ); Х говорил, что это один тантрист сделал формацию (дело было как раз 9 декабря, я была очень больна, не выходила). Что же, это была атака подобного рода. Я не знаю, исходила ли она от той же… не могу сказать «личности», но из того же источника сил. И ночью она была очень яростной. Она продолжалась во время медитации 9 декабря: в первый раз за все время медитаций было такое грандиозное сражение в Подсознательном. И тело было в состоянии… не очень-то радостном. Остановилось сердце, так что… это было неприятно. Но затем я увидела, что в результате этого сражения кое-что убралось прочь, сражение не было бесполезным. Оно вытеснило кое-что. Но это были силы, руководимые крайне злой волей, они не были просто невежественными — действовала крайне злая воля…

Но это имело нечеловеческую природу, или шло от человека?

Нет, это не носило индивидуальный характер : это был определенный способ бытия. Это всегда так: нет ничего определенно безличностного, но оно и не принадлежит какой-то конкретной личности; это определенный способ бытия.

Я имею в виду вот что: был ли использован человеческий инструмент?

Я не ощутила никакого инструмента, но ощутила те места, к которым это цеплялось [каждое существо, к которому цеплялась эта сила со злой волей]. Она цеплялась, но цеплялась даже не к существам, а к способу бытия этих существ: к определенным тенденциям, к определенным позициям, к определенным реакциям — вот к чему она цеплялась. Это совершенно точно не «одна» личность или «одна» воля, это не так, но это способ бытия. Все это — определенные способы бытия, которые призваны исчезнуть с поля деятельности и которые находятся в процессе устранения. Реакция в теле была тяжелой, как если бы это было в первый раз. В первый раз (как говорили X и Свами) это должно было убить меня — я даже как-то не сильно заболела , но эффект был очень неприятным. В тот раз я тебе сказала, что это была мантра, предназначенная вытряхнуть всю кровь; я видела несколько примеров, когда люди так и умерли: после выяснялось, что их смерть была вызвана некой формацией мантры. В моем же случае мантра достигла лишь того [смеясь], что я почувствовала себя нехорошо, меня как бы выворачивало — меня страшно рвало. Затем меня что-то потянуло, и мне совершенно необходимо было идти; мое сознание сказало мне, что мне надо пойти найти кого-то (я была совершенно одна в ванной комнате, когда это произошло), какого-то определенного человека, с кем я должна увидеться. Когда я открыла дверь, то столкнулась с Z, ждущим, чтобы приготовить мне ванну, но я его вообще не заметила, мне было совершенно необходимо пройти куда-то, в другую комнату, так что я натолкнулась на него и сказала себе: «Что это за препятствие на моем пути?» А он подумал, что я вот-вот свалюсь на него в обмороке. Такая была история. Я была полностью в трансе, понимаешь. Я шла, но была полностью в трансе. Как бы там ни было, в тот раз все довольно быстро восстановилось. А в этот раз, 9 декабря, было повторение этой атаки, как если бы эта злая воля не была полностью устранена, не была полностью побеждена — она вернулась. Она не произвела на меня того же действия, но это было тяжело; было странное впечатление, как если бы… (я сидела за столом, как всегда во время утренних медитаций), затем, поначалу, в некоторых частях тела было так, как если бы клетки начали скрипеть. Я сконцентрировалась, я позвала, и тогда я увидела, что развернулось целое сражение — внизу развернулось грандиозное сражение. Это скрипело, вот что странно. Нечто вроде скрипа трущихся частей. И я спросила себя: «Когда же наступит расслабление?» Затем были спазмы здесь, в солнечном сплетении. И в эти дни доктор и Р всегда оставались здесь на время медитации; я находилась в трансе, в гуще сражения, когда вдруг почувствовала давление на мой пульс [смеясь]: это был доктор, который вышел из своей медитации (должно быть, я издавала странные звуки!) и щупал мой пульс, и ему казалось, что мой пульс ослабевает! Но я не вышла из своего транса (я была сознательна, но не вышла из транса), я оставалась в таком состоянии до конца медитации и даже чуть дольше. Затем, когда уменьшился скрип, я вышла из транса и увидела этих двух людей перед собой. Я мягко им улыбнулась и сказала: «Все в порядке.» И я легла. Затем я вошла в глубокий транс, полностью вышла из тела, и все вернулось в норму. Потом я просмотрела все это. Я была не слишком-то довольна: «Делать подобное в ходе медитации?…» Имне было сказано свыше, что это можно было сделать только во время медитации и ни в какой другой момент: во время дневной активности или даже во время концентрации, все по-другому; это можно было сделать только в глубокой медитации. Тогда я сказала: «Очень хорошо.» И мне также показали, что был достигнут конкретный результат, было одержано нечто вроде частичной победы над этим родом дурной воли — очень, чрезвычайно агрессивной злой воли, принадлежащей прошлым векам: это то, что не имеет больше права существовать на земле. Это должно уйти. Кстати это то же самое, что вызвало убийство Кеннеди. И, предполагаю, поэтому я должна была вмешаться. Потому что убийство Кеннеди расстроило много чего с точки зрения работы в общем. Это было то же самое, потому что, как только я услышала новость об убийстве, я увидела вибрации того же рода, той же черной силы — очень-очень черной — и я спонтанно сказала (это не «я» сказала): «О! возможно, будет война.» Иными словами, победа этой черной силы над той, которая избирает пути более гармоничного развития. И с того момента я выражала этому свой протест и работала над этим, так что то, что произошло 9 декабря, является результатом этой работы. Но в этот момент … это не очень-то комфортно.

* * *

(Затем Мать читает рукописную запись - продолжение описания переживания 7 декабря, когда Она говорила о степенях близости к Присутствию)

Я обращаю эти слова к Господу:

«Как будто бы Ты тек с моей кровью, Как будто бы Ты вибрировал с моими нервами, Как будто бы Ты жил с моими клетками…»

Это не «в», не «через»: это - «с», отождествление. Тек с кровью. И это ощущение было совершенно конкретным: это Присутствие Господа ТЕЧЕТ с кровью, ВИБРИРУЕТ с нервами и ЖИВЕТ («живет», подразумевая Жизнь, суть Жизни) с клетками. Это лучшие мгновения! [Мать смеется] Что ж, как раз сейчас, после этого нападения 9 декабря, это Присутствие нарастает ; и поэтому я знаю, что что-то было отвоевано. Нужно сказать, нарастает его длительность, его частота и быстрота отклика.

(молчание)

Разница между до 9 декабря и после 9 декабря, состоит в том, что до 9 декабря все время было давление враждебных внушений, как Шри Ауробиндо сказал об этом в письме, которое мы переводили в прошлый раз: «Все это иллюзия; все это воображение…» Это постоянно изнуряет. И иногда эти внушения принимали очень точные формы: «Ты думаешь, что ты сознаешь Господа интегрально, но это совсем не так! Только малая часть в твоей голове сознает Его, а ты воображаешь, что это так.» Когда я услышала это, я была очень недовольна и сказала: «Хорошо, посмотрим.» И как раз после сражения в Подсознательном этот голос смолк, и у меня было это переживание: «Ты течешь с моей кровью, Ты вибрируешь с моими нервами, Ты живешь с моими клетками…» И так везде, это не только мои клетки, это не только клетки моего тела: когда приходит такое переживание, оно достаточно широкое; у меня впечатление множества кровей, множества клеток, множества нервов… то есть, ЦЕНТРАЛЬНОЕ сознание не всегда осознает это, человек не всегда осознает это (у него возникает необычное ощущение, но он не знает, что это), тогда как клетки знают это, но не могут об этом сказать. Я чувствовала это несколько раз: когда такое переживание приходит, оно не ограничено телом. Только сознание — наблюдающее сознание — не везде одинаковое: есть СТЕПЕНИ сознания, и здесь [в теле Матери], как кажется, центр сознания ОСОЗНАЕТ БОЛЬШЕ, это все, но с другой стороны… С этим сознанием, с ним самим происходит что-то подобное: иногда оно пробуждено сильнее, иногда — не так сильно… В сущности, все это является переживанием Единства, множественности в Единстве, и это переживание зависит от близости и интенсивности. Но это есть всеобщность — всеобщность, которая едина— единство, увиденное с точки зрения сознания Господа… Ведь то, что мы называем «Господом», это тот, кто полностью сознает себя; и чем меньше сознание, тем больше впечатление, что в нем меньше Господа — но все-таки всегда это Господь!» Вот так.

(молчание)

Когда говорят: «восприятие или знание через отождествление», в этом все еще есть нечто, что проецирует себя, отождествляет себя с чем-то, НАБЛЮДАЕТ, как это происходит, и осознает результат. Но сейчас переживание тождества не такое, это не нечто, что проецирует себя: это общее восприятие; так что вместо того, чтобы говорить: «ВЫ думаете так, ВОТ ЭТОТ человек думает так, а ВОТ ТОТ—этак», думаешь так или чувствуешь так с большей или меньшей ясностью в восприятии, точностью в восприятии, но это всегда «кто-то» думает или чувствует — нет ощущения «я»; нет «меня», это «кто-то», это что-то. Приведу тебе один пример: этим утром я принимала одного итальянца; он начал говорить, жестикулировать, рассказывать о чем-то — НИ ОДИН звук не коснулся моего уха… но я совершенно точно знала, что он говорил. И я отвечала ему тем же образом, не говоря ничего. И у меня не было впечатления, что это кто-то другой говорил со мной, а я ему отвечала: это была совокупность движений, более или менее осознающих себя, совокупность и обмен, взаимообмен движений, более или менее осознающих себя, с некоторыми более сознательными вибрациями, с некоторыми менее сознательными вибрациями, но все это было очень живо, очень активно. Но тогда, чтобы говорить, надо было поместить себя в обычное сознание, а в нем итальянец был где-то там, а я была здесь — но это больше ничего не означало, это не было верным. Так что было что-то, что отвечало внутри, было очень активно, очень четко, все это работало вместе [жест, указывающий на движение сознания или волны вибраций], и одновременно было сознание — очень-очень обширное сознание — которое видело все [этот обмен вибрациями] и которое осуществляло что-то вроде контроля, очень легкого контроля, но очень точного, чтобы каждая вибрация была бы на своем месте. Теперь так и происходит, когда я встречаюсь с людьми. И, кажется, это становится все более постоянным. Другое состояние, состояние, в котором есть «я» и есть «другие люди», становится неприятным; оно приносит нечто, что сознание отвергает, реакции, которые сознание отвергает: «Опять это? Опять эта малость, опять это ограничение, опять это непонимание, опять эта темнота?…» И так все время. И тогда сразу же что-то внутри делает вот как [жест внутреннего поворота], и все становится по-другому. И это по-другому так сладко, о!… так сладко, гладко, без столкновений, без трений, без неприятных реакций —вот что произошло, когда был такой болезненный «скрип» во время медитации 9 декабря: это были индивидуальные реакции клеток, которые не находились в общей гармонии. Становится немного интересно. Это несколько ново. И появляется нечто вроде радости, не шумной радости, но радости, которая всегда как некая улыбка… просто улыбка, не насмешливая, немного… Чтобы передать это словами, нужно это как-то сжать, сузить — это досадно. Я не знаю, когда появится средство выражения без этого сужения… Я помню, я снова вижу, снова переживаю в настоящую минуту лицо того мальчика, того итальянца (это мужчина 35-40 лет, но он молод внутри, очень молод психически): тогда было это сознание, которое образовывало что-то внутри, оно расставляло все по своим местам — но плавно, без насилия, без столкновений, без противодействия. И когда я сказала ему: «Сейчас время уйти», это было совсем не так, как если бы один человек сказал другому: «тебе надо уйти», но так, как если бы я сказала самой себе: «Сейчас время уйти.» Это очень странно. Это довольно ново. Осознанности стало гораздо больше; долгое время в этом уже был некий естественный и спонтанный способ бытия, но сейчас это становится осознанным. И когда есть… Например, когда есть в ком-то расслабленность или напряженность, я чувствую это: у меня возникает эта расслабленность или напряженность; но «у меня» не здесь [у Матери, находящейся в своем кресле], а ТАМ [у Матери, которая находится в «другом»]. И я сразу же чувствую это. Но это [расслабленность, напряженность], это заметные движения, так что они - очевидны, но я замечаю, что так всегда и во всем — все время так. И это достигает той степени, что все, что происходит в этом теле (о! это уже давно так, но чем дальше, тем больше), становится известным не как что-то, что происходит в каком-то отдельном теле: это словно способ бытия всех тел. Все больше и больше так. Реакция здесь [в теле Матери] воспринимается ни чуть не более сокровенно, чем в других телах. И воспринимается едва ли больше: все зависит от состояния внимания и концентрации сознания (все это - движения сознания). Но сознание —СОВСЕМ — не индивидуально; я могу утверждать это. Сознание… становится все более тотальным. И время от времени — время от времени — когда все «благоприятно», это становится Сознанием Господа, сознанием всего, и тогда это… капля Света. Ничто иное, только Свет.

14 декабря 1963

Рассказывал ли тебе W о своем переживании? Нет?… Он говорит, что недавно он ощущал необычайную силу, как если бы некая мощь выходила из него через все его поры и распространялась, и он чувствовал необычайное могущество; это длилось несколько часов. Очень хорошее переживание.

Что это за сила?

[Мать улыбается] Ты знаешь, есть две категории людей: те, кто восприимчивы по природе, они получают, любят получать и у них возникает ощущение получения чего-то; а другие любят давать и любят ощущение того, что они что-то отдают. Так что те, кто любят принимать, получают переживание принимающего, а те, кто любят давать [смеясь], переживают ощущение дающего. Но, в сущности, это одно и то же: циркулирует одна и та же Сила. Сила циркулирует, и тогда есть чувство… (как объяснить это?)… это зависит от позиции сознания по отношению к индивидуальному эго. Испытывая постоянные трудности в работе с W, у я приложила к нему много силы, очень много, я сильно концентрировалась на нем, чтобы он вышел из своих затруднений, ведь я чувствовала в нем некое колебание, он больше не был так уверен в правильности пути. Вот что меня в нем беспокоило. Тогда я приложила к нему очень значительную концентрацию силы, чтобы вывести его снова на верный путь. И, как я уже говорила, Сила циркулирует; она циркулирует: она движется не так как маленький луч, который испускается, достигает своего места и там и остается — это не так. Сила [округлый жест] распространяется с волнами концентрации. И я заметила, что так происходит со всеми людьми (сначала я заметила это на себе), но нужно, чтобы эго совершенно… [жест: ладони обращены вверх и неподвижны]… перестало существовать, чтобы оно больше не вмешивалось, во всяком случае, это нужно, чтобы почувствовать эту великую вселенскую Пульсацию. Просто надо уметь ставить себя в нужное место, чтобы оказаться на ее пути. Или же, когда умеешь видеть все сверху, тогда можешь управлять концентрациями, направлять Силу [на людей, на события]. И я отметила (как только это стало для меня обычным делом), я отметила, что есть две категории людей (со всеми нюансами и различиями): есть те, кто счастливы принимать, и они гораздо лучше осознают ВХОЖДЕНИЕ Силы в момент ее движения, и есть те (они щедры по природе, но они любят доминировать), кому больше нравится ощущение дающего, они больше осознают Движение, когда оно исходит из них лично! И природа W как раз такова: в нем эго такое, он любит быть гуру — так получается, когда человек очень эгоистичен; даже по мере уменьшения эго, все еще остается этот аспект человеческой природы, когда человек более склонен давать, чем получать. И, поскольку я приложила к нему очень сильную концентрацию силы, он чувствовал, что сила исходила из него, это совершенно естественно. Я не стала ему ничего рассказывать, просто сказала, что это переживание - очень хорошее: переживание «которое тебе дали» или «которое было тебе дано» (все это безличностно, насколько только возможно безличностно). Я очень радуюсь, когда люди не говорят мне: «Ты сделала это, ты сделала то…», потому что я сразу же чувствую настолько детскую ограниченность — интеллектуалы назвали бы это «идолопоклонством»! [Мать смеется] Я не люблю это. Я очень обрадовалась переживанию W. Я увидела, что оно было совершенно искренним — естественно, он чувствовал, что наполнен силой! «Но не придавай значение тому, откуда это приходит, это неважно!» — И это верно. Определенным образом это верно.

(молчание)

Ты знаешь эту игрушку, в ней меняются картинки, когда ее поворачиваешь? Это - калейдоскоп. Маленькие кусочки выстраиваются определенным образом и составляют картинку — в этом есть многое от того, как выстраиваются и играют силы. То, о чем я говорила тебе в прошлый раз, продолжается, оно усиливается. Но иногда, в какой-то определенный момент, ко мне приходит движение, нечто вроде реакции, так это можно назвать, и тогда что-то жалуется (все это в сознании ТЕЛА), тело говорит: «А! Я все еще такое, какая жалость!» Затем на это сразу же появляется ответ, отклик… что странно, он не приходит из какого-то одного места, он приходит отовсюду; и протест тела тоже приходит не из одного места: это протестует не что-то ОДНО, не ОДНО тело, это общий протест какого-то способа бытия, земного бытия, который можно выразить вот так: «А! все еще так.» И сразу же ответ: «А ты не видишь, не видишь пользы этого?» И тогда мне показали всю запутанность движений, вибраций, реакций, действий, все это; и для маленького пространства требуется маленькая сила: есть что-то очень маленькое и инертное, оно поддерживает что-то другое — и вот все проясняется, все встает на свои места! Так ясно видно, что это эгоизм: эгоизм, который хочет индивидуального совершенства; вместо того, чтобы желать глобального прогресса, он хочет личного прогресса; он все еще делает разрывы там, где их нет, разделения там, где они не существуют; и так ясно видно, что надо принять движение, приходящее вот так [через Мать], в нужное время и в нужном месте, чтобы ВСЕ шло своим путем — это очень-очень интересно. И так очень хорошо вымеряется, сколько еще осталось от этой старой привычки индивидуальной реакции, особенно в эмоциональной части вселенского существа: эта эмоциональная часть остается все еще самой личностной, даже еще более личностной, чем его чисто физическая, материальная часть. Как только эта эмоциональная часть вступает в действие, она «персонализируется», потому что она НАСЛАЖДАЕТСЯ индивидуальными реакциями; это та часть, которая ЛЮБИТ чувствовать, что она любит, ЛЮБИТ чувствовать свои эмоции, и из-за этого остается слегка индивидуально окрашенной. И когда появляется движение несколько более темное или отсталое, тело возмущается и не понимает, что это составляет часть целого, что надо, чтобы все шло одновременно, что нельзя вот так отделить кусок и довести его до совершенства — так нельзя сделать! это невозможно. Это не так, что НЕ СЛЕДУЕТ этого делать — это НЕВОЗМОЖНО. Все связано.

(молчание)

Но с 9 декабря — с момента переживания 9 декабря за этим столом — произошло значительное изменение, значительное.

(молчание)

У тебя нет ничего?

Я могу прочесть, что ты говорила в прошлый раз…

О, сейчас… Стоит ли?!

(Ученик не согласен)

Если то, как я выразила это переживание будет достаточно ясным, чтобы его поняли, то эта фаза переживания, возможно, будет интересна для других, так ведь? У меня такое впечатление, что это поможет разрушить некоторые границы.

Конечно.

Да, но надо, чтобы это было понятно, действительно понятно — я в этом не уверена. Потому что, когда я говорю с тобой, я передаю тебе вибрации переживания; так что, настолько насколько ты восприимчив, ты эту вибрацию воспринимаешь; но вибрация не ложится в печатные слова — практически совсем. Ведь люди читают головой, мозгом . Я видела людей, таких как N, он, совершенно очевидно, является исключительным субъектом в том смысле, что в нем вибрирует интеллектуальная вибрация (Шри Ауробиндо говорил, и это понятно, что из всех, кто его окружал, N понимал лучше всех), что же, даже он… даже от него это переживание уходит по касательной. Это не так, что он совсем не понимает, но оно лишь слегка задевает его. Это ослабленное понимание, совсем немного искаженное, и оно сводит все к ощущению личности, индивидуальности [Матери], и тогда переживание теряет всю СУТЬ, всю свою ценность… Что я хотела бы передать, это как раз отсутствие индивидуальности; но когда я рассказываю, я вынуждена говорить «я», и фраза всегда принимает личный оборот, и это то, что видят люди. Когда я что-то переживаю, это здесь, оно живое; ты чувствуешь его, и с помощью небольшого обрабатывающего движения ты исправляешь искажения языка, но другие не делают этого.

Самым лучшим способом передачи твоего переживания было бы дать послушать людям некоторое магнитофонные записи, потому что тогда все чисто, это ты, это ТВОЯ вибрация.

Не совсем, но, как бы там ни было, почти так.

Это лучше всего передает твое переживание.

Стоило бы разок проделать такой эксперимент. Посмотрим. Если когда-нибудь я смогу найти способ выражения… Я еще чувствую, что сражаюсь со старой манерой говорить, я еще не нашла другой. Эта необходимость говорить «как личность», что ж тут поделаешь?… Но, вот например, Шри Ауробиндо очень хорошо сумел бы сказать так, чтобы исключить это ощущение личности. Почти всю позапрошлую ночь я провела вместе с ним — было много чего интересного. Были, главным образом, впечатления; очень, очень интересные впечатления. И я полностью поняла одну из сторон творения… Мир, его настоящая физическая организация, с дифференциацией и специализацией форм и полов, побуждает к некоему противостоянию двух полюсов, единение которых ведет к творению; и тогда, естественно, на каждом полюсе чрезвычайно трудно понять того, кто находится на другом полюсе (хотя он думает и верит, что его понимает); особенно это относится к пониманию того, кто находится на полюсе, который я помещаю внизу [жест, указывающий на основание мира], это деятельный созидательный полюс, то есть полюс, выраженный в женщине. Она очень хорошо чувствует, что без этого [жест наверх] полного понимания не будет; но тот, что наверху, ВООБЩЕ не понимает созидательной мощи того, что внизу — в принципе он чувствует это, но не понимает. И не хватает некой адаптации для понимания и есть конфликт, которого не должно было быть. Такого никогда не было — никогда — между мною и Шри Ауробиндо, но я видела, что такого не было из-за того, что он принял позицию полной «сдачи» вечной Матери (это период полной сдачи в творении). Я видела это, и это меня смущало! Это меня смущало, и я сказала себе: «Но почему он думает, что должен так поступать [смеясь], как будто я не могу это понять!» Я же, напротив, жаждала другого отношения: отождествления не так, а вот как [Мать прижимает снизу свой кулак к ладони, находящейся выше]; вместо отождествления сверху-вниз, отождествление снизу-вверх. Такое стремление существовало… почти со времен извечных… стремление созидательной вселенской силы слиться с Творцом. И слиться не через нисхождение Творца, а путем восхождения Силы — сознательного восхождения. Но Шри Ауробиндо хотел по-другому, и было по-другому… и, кроме того, я была очень занята своей работой. И в течение тридцати лет, пока мы жили вместе, было так, совершенно гладко; и свое стремление я удерживала в состоянии покоя, потому что знала, что на то была его воля. Но с тех пор, как он ушел, и я неким образом стала обязана выполнять его работу, все изменилось, но я совсем не хотела, чтобы Творец, из-за того, что я взяла на себя эту работу, был обязан приспособиться к созидательной Силе: так совсем не годится! Все мое стремление было направлено на то, чтобы созидательная Сила сознательно СТАЛА бы Творцом. И все больше и больше так и происходит; и во время последней встречи [со Шри Ауробиндо] некоторое время (не все время, но некоторое время) было так. И тогда я поняла; это заставляет меня полностью понять игру всех сил в двух элементах — в двух полюсах — и как их можно соединить, какой процесс нужен для того, чтобы исчезло это противостояние, чтобы могло существовать тотальное Бытие. Процесс идет. И это становится все более и более ясным. И будет необычайно интересно. Но это будет позднее. Все больше и больше (началось это давно, со времени ухода Шри Ауробиндо) это нарастает, совершенствуется, уточняется и становится все более сознательным: разница исчезает, противостояние полностью исчезло, растет возможность отождествления с другим — с другой позицией, с тем, что я умышленно назвала «свыше». Естественно, в человеческих существах все крайне смешано; среди человеческих существ не найти действительно мужчины и действительно женщины — такого нет. Все очень, очень смешано. Но целью является целостность; целостность, в которой каждый занимает свое место и играет свою роль, не в противостоянии, а в совершенном единстве — в тождестве. И ключ к этому уже начинает вырисовываться. Но трудности все еще есть, они глубоко на уровне подсознания. Это очень интересно.

(молчание)

Более всего сопротивляется с земной точки зрения (возможно, даже со вселенской точки зрения), именно эта зона (она отчетливей всего выражена в земной атмосфере), эмоциональная зона. Было ясное восприятие, что она ДЕРЖИТСЯ за свои эмоции, НАСЛАЖДАЕТСЯ своими эмоциями. Это противодействует усилию достижения совершенства, совершенного единства: это удовольствие от эмоций. В течение нескольких секунд было переживание с ясным видением и непосредственным воздействием высшей Силы на это [на эмоциональную зону], но переживание было не достаточным, чтобы можно было его записать.

(молчание)

Все, что является СУЩЕСТВЕННЫМИ завоеваниями и продвижениями, которые сейчас происходят, требует много-много-много времени, чтобы материализоваться (на земле)… Как бы это ускорить? Я не знаю. Это та же самая проблема, что и проблема Тождества, о которой я недавно говорила, проблема приближения к центру: слияние, затем близость, затем все большее и большее отдаление — вот почему требуется время. Чтобы дойти до конца, требуется очень-очень много времени.

(молчание)

Шри Ауробиндо написал где-то, я не помню где (я перевожу, но это не точная фраза): «Клетки тела должны наполниться божественным Пламенем.» Очевидно, это там, где он объяснял трансформацию. Клетки тела должны наполниться божественным Пламенем. И это чувствуется — это ЧУВСТВУЕТСЯ. Они начинают пылать, наполняться все более ясным, все более чистым пламенем… весь дым уходит.

18 декабря 1963

(Мать читает письмо Шри Ауробиндо)

It is equally ignorant and one thousand miles away from my teaching to find it in your relations with human beings or in the nobility of the human character or an idea that we are here to establish mental and moral and social Truth and justice on human and egoistic lines. I have never promised to do anything of the kind. Human nature is made up of imperfections, even righteousness and virtue are pretensions, imperfections and prancings of a self-approbatory egoism… What is aimed at by us is a spiritual truth as the basis of life, the first words of which are surrender and union with the Divine and transcendence of ego. So long as that basis is not established, a sadhak is only an ignorant and imperfect human being struggling with the evils of the lower nature.

(Перевод) «Равным образом невежественно искать мое учение в отношениях между человеческими существами или в благородстве человеческого характера, это все равно что искать истину в тысяче лье от нее, невежественно искать ее в идее, что мы здесь для того, чтобы установить ментальную, нравственную и социальную Истину и правосудие, в эгоистическом человеческом понимании. Я никогда не обещал ничего подобного. Человеческая природа состоит из несовершенств, даже ее праведность и добродетель — это претензии, несовершенства и фанфаронство самодовольного эгоизма… Наша цель - заложить основы жизни на фундаменте духовной истины, и первый шаг к этой жизни – это сдача Божественному и единение с Ним и преодоление эго. Пока нет этой основы, садхак – является только невежественным и несовершенным человеческим существом, борющимся с пороками низшей природы.»

Я хочу передать этот текст одному американскому адмиралу, который находится здесь, ему надо знать это. Ты встречался с ним?

Нет. Но ВСЕ выходцы с Запада! Максимум, о чем они могут помыслить, это всегда социальная работа…

Да, некое социальное совершенство на земле.

Это Швейцер, Ганди, Филантропия, Милосердие…

Как они считают, Сверхразум явится царством гармоничного равенства всех классов и всех стран — самое большее, единением всех стран и всех классов. Это самое большее, о чем они могут мечтать. Мне нравится это письмо, потому что он сказал: «Я НИКОГДА не обещал ничего подобного.» Вот что для меня важно.

21 декабря 1963

(По поводу «игрушек» тантрической дисциплины, когда ученик еще был на своем семитысячном или семисоттысячном янтраме. К сожалению, запись начала этой беседы не сохранилась.)

… Да, впрочем, это так, время от времени у меня бывают приступы протеста, но все больше я обосновываюсь в некоем небытии — мало что имеет смысл. Я был очень привязан к жизни, я любил жизнь, я находил, что жизнь прекрасна — это ушло.

Да! я понимаю!

Но все же, было ли что-то хорошее в этой любви к жизни?

Да… но не сейчас, позднее, когда жизнь станет иной, чем сейчас.

Сейчас это прошло, и если мне скажут: «Завтра Вы умрете», мне будет совершенно все равно.

Что же, я понимаю! Но, впрочем, это почти главное условие для того, чтобы иметь возможность жить другой жизнью, оставаясь здесь. Это существенно, мой мальчик: пока человек имеет «вкус к жизни», он колеблется, разрывается… Я считаю, что это БОЛЬШОЙ прогресс. Все в порядке. Вкус к жизни, это, можно сказать, предчувствие того, что будет, но он совсем не предназначен для того, что есть сейчас.

(молчание)

Ведь когда у тебя есть уверенность — уверенность — что Ананда, радость, расцвет являются Истиной твоего существа, когда есть эта уверенность, когда смотришь на ту жизнь, какая она сейчас, тогда она кажется (не уверенность, а жизнь, какова она сейчас) чем-то немыслимым, каким-то искажением. Как раз в эти последние дни я пришла вот к какому выводу. За исключением Шри Ауробиндо, все люди, с которыми я встречалась, которые меня окружали, всегда были не довольны. Иногда (я говорю о тех случаях, когда жизни людей соприкасаются со мной более тесно) люди либо бунтовали против той жизни, которая есть, либо ужасно огорчались — это то, что совершенно противоположно моей природе. Я скорее на стороне тех, кто все воспринимает очень философски , так, как оно есть — уже с тех пор как, я была совсем ребенком. И тогда я спросила себя (я поняла это в последние дни): «Почему это так?». Я поняла, что эта позиция или этот способ чувствовать - словно оплот сопротивления трансформации.

(молчание)

Этим утром я записала два наблюдения и положила их на стол, я думала прочесть их тебе (это были «заметки», «наблюдения»), и очень ясно мне было сказано, что очень хорошо, что у меня есть это чувство четкого различия, оно замечает все, что противоположно божественной Истине, чтобы не разочаровываться и не быть обманутым (особенно чтобы не обманываться), но всякий раз, когда мы акцентируем на нем внимание, мы придаем ему СИЛУ СУЩЕСТВОВАНИЯ, нечто вроде силы, которая продлевает и упрочняет его существование. Тогда я взяла эти записи и выкинула их в мусорную корзину! [Мать смеется] Это было результатом изучений, наблюдений за эти последние дни. Пока Шри Ауробиндо был здесь, оно не приближалось ко мне, потому что я полагалась на Шри Ауробиндо в том, что касается точного восприятия, что должно быть и что должно исчезнуть; так что оно было очень далеко от моего сознания, и я этим не занималась; это пришло только тогда, когда я должна была взять на себя всю работу. Но, по правде говоря, если бы мы всегда могли хранить в своем сознании ясный, живой образ ТОГО, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ, не иллюзию, что все уже так и есть (не должно быть никаких иллюзий), но иметь ясное, позитивное видение того, что должно быть, несмотря на все опровержения… это было бы очень сильно. Такая необходимость появляется: именно это требуется от меня сейчас. Мы ЗНАЕМ, что все не так, как должно быть (Бог знает, мы знаем это!), но надо умышленно игнорировать всякое опровержение, чтобы АКТИВНО сохранять в сознании видение того, как должно быть — я чувствую, что в этом заключена настоящая созидательная сила. Ведь тот факт, что я лишилась поддержки физического присутствия Шри Ауробиндо, был ударом, который мог оказаться смертельным (закрыв дверь, я препятствовала тому, чтобы он был смертельным; ведь он просил меня продолжать и я решила продолжать), это внесло свои сложности, ведь было необходимо постоянно удерживать в своем восприятии то, что надо делать, и прилагать постоянное усилие, чтобы превратить то, что есть, в то, что должно быть… Вероятно, это период работы, который сейчас завершается, он потребовал от меня способности позитивного восприятия жизни. К сожалению, в самом теле есть некое противоречие — но меня навели на мысль, что там эти противоречия возникли из-за того, что я их допустила в сознание и, как следствие, они вошли в тело. Вместо того, чтобы смотреть на тело и говорить: «О, все еще здесь!» (такая ограниченность, такая узость), я должна смотреть только на ТО, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ, и тело будет вынуждено следовать. Кажется, что это было подготовкой программы на следующий год — предстоит еще долгий-долгий-предолгий путь. Но, как бы там ни было, осталось еще несколько дней в этом году (!) Есть так много побед, которые я еще не могу одержать! Очевидно, есть некоторая неспособность, есть ограничения; определенно, моя позиция по отношению к чему-то, не полностью такова, какой должна быть. Есть Присутствие Господа, он Действует, причем так, что это Действие я почти бы могла назвать вечным, потому что те моменты, когда… Оно никогда не отступает, хотя иногда, Оно не активно, Оно становится немного пассивным, но так бывает гораздо реже, чем когда Оно активно — гораздо реже, есть большая разница. И все же еще нет результата, к которому это Действие должно привести. Следовательно, поскольку Оно использует это тело и это окружение [Матери], то там должно быть что-то, что приглушает, уменьшает, изменяет… Я могла бы привести совершенно точные и конкретные примеры, но они затрагивают людей, находящихся здесь, и поэтому я об этом не говорю. Именно это заставило меня искать: почему? почему?… У меня такое впечатление, что есть что-то, что побуждает к тому, чтобы устранить в моем активном сознании это четкое различение, такое настоятельное, острое — ты знаешь, я вижу … (как видела недавно близость и отдаленность Божественного Присутствия) вижу почти микроскопические отличия. Конечно, это видение помогает устранить то, чего не должно быть, но сейчас надо, чтобы эта позиция отошла на «background», «на задний план», и активное сознание видело постоянно и почти исключительно только ТО, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ. Иными словами, есть движение устранения, отвержения, движение (на секунду) трансформации, и есть движение созидания — кажется, что пришло время, чтобы войти в движение созидания. Cознание тела все еще очень робкое; очень робкое в том смысле, что оно не уверено в себе; ему кажется, если оно не будет все время бдительным, не будет все время смотреть-смотреть-смотреть, наблюдать, различать, тогда может просочится нечто [жест вниз], что появиться не должно. Вот что мешает. Вот для чего все нарастает эта уверенность: не критиковать, не критиковать, не критиковать, не видеть того, что не должно быть — видеть только ТО, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ. Это большая победа, которую надо одержать — большая победа. Эта победа еще грандиозней и еще трудней, поскольку я окружена людьми, настроенными иначе (несомненно, это необходимо для моей работы). Вокруг меня нет ни одного оптимиста. Все, что они мне говорят, все, что они мне приносят, это всегда видение (более или менее четкое, более или менее полное) того, что должно уйти; но видение того, что должно быть… я никогда не видела ни в ком, кроме Шри Ауробиндо. Только прорывами, вспышками, и только в том, что он писал (никогда в том, что он говорил) можно найти это острое различение, как в том письме, которое мы недавно переводили. Когда же он говорил, когда он был с людьми, никогда у него не было негативной критики. Ни у кого другого. С самого раннего детства (с пяти лет, я помню, у меня были подобные ощущения) и в течение более восьмидесяти лет я всегда была окружена людьми, которые приносили мне в изобилии свое недовольство, несогласие, и еще, все больше и больше (в некоторых случаях это было очень остро, и это все еще так) глубокой неблагодарности — по отношению не ко мне, это не имеет никакого значения: по отношению к Божественному. Неблагодарность… это то, что часто оказывается очень-очень болезненным: то, что она может существовать. Это то в жизни, что кажется мне самой… самым нетерпимым — это едкая горечь по отношению к Божественному из-за того, что все так, как есть, из-за того, что были позволены все эти страдания. Это принимает более или менее невежественные, более или менее интеллектуальные формы, более или менее… но всегда в этом некая горечь. Иногда это принимает личные формы, тогда борьба становится еще более трудной, потому что нельзя примешивать личные отношения— это не личный вопрос, ОШИБОЧНО думать, что может быть в мире какое-то «личное» движение; это невежественное человеческое сознание переводит эту проблему на личностный план, но этого нет: все это земные позиции. Это пришло с Разумом; у животных такого нет. Поэтому я чувствую некую кротость в животных, даже в так называемых свирепых хищниках, и этого нет в человеке.

(долгое молчание)

И все же, из всех движений наибольшую радость — радость без примеси, незапятнанную эгоизмом — приносит спонтанная благодарность. Это что-то чрезвычайно особенное. Это не любовь, это не самоотдача… Это очень ПОЛНАЯ радость. Очень полная. Это совершенно особая вибрация, которая не похожа ни на что, кроме самой себя. Это нечто, что расширяет вас, наполняет вас — что-то такое пылающее! Несомненно, из всех движений в пределах достижения человеческого сознания именно это движение дальше всего выводит вас из вашего эго. И когда это может быть немотивированной благодарностью, тогда эта вибрация (на самом деле, это - вибрация того, что существует потому что есть Причина существования)… тогда много-много барьеров сразу же исчезает.

(Мать долгое время остается в состоянии созерцания этой вибрации благодарности)

Когда можно войти в эту вибрацию в ее чистоте, сразу же замечаешь, что она имеет то же качество, что и вибрация Любви: у нее нет направления. Это не что-то, что переходит из одного в другое, отсюда туда [жест снизу-вверх], или оттуда сюда… это [жест, очерчивающий окружность] одновременное и тотальное. Я хочу сказать, что эта вибрация не что-то, для чьего существования требуется два полюса; она не идет от одного полюса к другому, а потом от того к этому полюсу: эта вибрация в своей чистоте такая же, как и вибрация Любви, которая не направлена отсюда туда или оттуда сюда, у нее нет полюсов. Она – сама в себе, она существует ради своей собственной радости существования. (И то, что я говорю об этом, во многом портит это.) Как и Любовь. Люди не перестают повторять, что не бывает ничего без двух полюсов, что причиной существования являются два полюса, и все вертится вокруг них [Мать качает головой], но это не так. То есть, человек в своем внешнем обычном сознании не может ничего понять вне этого представления, вот как. Это понятно. Но в своей сущности [Мать качает головой еще раз] это не так. По сути, благодарность — это только лишь легкий оттенок сущностной Вибрации Любви.

(медитация)

25 декабря 1963

(Мать выглядит уставшей)

Как твои ночи?

Не очень сознательны.

Это не важно. Если ты отдыхаешь, то это все, что нужно. Прошлой ночью меня непрерывно изнуряли.

(молчание)

Сейчас полным ходом идет исследование в подсознательном, исследование причины болезней. Я вижу кое-что не очень-то приятное … Есть целая зона наиболее материального Витального, она пронизывает, если можно так сказать, тонкое физическое — именно там формируются болезни. Там можно увидеть множество совершенно crooked [искаженных] формаций — нехватка искренности. И это выражается в образах: я вижу всевозможных людей и я что-то делаю, все это происходит в особой зоне — те же самые люди вне этой зоны видятся здесь под каким-то особым углом. И это смесь искажения и сознания, искажения языка и искажения формы — и этого столько!… в течение многих часов. Но меня все время сопровождала некая форма, не очень отчетливая, но она была, в этой области, материализацией Присутствия Господа. И я помню, что я, чтобы поработать, вошла в громадную комнату, она была совершенно пустой, там не было ничего, в ней был некий полусвет; и вдруг я почувствовала, как что-то схватило меня здесь [у основания затылка], я почувствовала это даже физически (я лежала на своей постели, но я чувствовала это физически). Тогда я указала на это той Форме, что сопровождала меня повсюду — такой внимательной, такой близкой — чтобы все мне объяснять, чтобы все мне показывать; я пожаловалась, я сказала: «Смотри, что-то ко мне прицепилось, я даже физически чувствую боль.» Тогда я увидела, как появилось что-то наподобие руки, эта рука взяла то, что было на моем затылке, оттянула и показала мне: это было похоже на одну из тех больших летучих мышей, которых называют flying-fox (здесь есть несколько, они питаются маленькими птичками, птенцами…), оно прицепилось к моей шее! Мне сказали: «О, ничего страшного! Это всего лишь вот что.» [Мать смеется]. Это была большая такая штуковина [около метра], которая прицепилась ко мне, и ее коготки были выпущены наружу (эта рука оторвала их от моего затылка). Она стала плоской и почти инертной, но все еще была злобной. Это был просто один «инцидент» — так, мимоходом. Но, что замечательно, моя физическая боль сразу же ушла; у меня была боль в затылке, как тяжесть, причиняющая боль, давящая на нервы, но она сразу же исчезла: «О, ничего страшного! Это всего лишь вот что.» Затем меня будто бы водили по другим местам, и я увидела нечто вроде скорпиона странной формы (он также был чем-то вроде жителя этой области, он также был причиной каких-то болезней), он пытался куда-то взобраться. Там также была порезанная змея, и через ее порезы будто бы вытекала ее жизнь, и все же она была жива. Всевозможные ужасы. Но не было никакого чувства отвращения: скорее было сознание, которое изучало, наблюдало, и этим наблюдающим «я» была сила сознания, приложенная к этой игре. Это не приятная область. Это область, которая сразу же вот так [Мать накладывает одну ладонь поверх другой], сразу же после… (как сказать? это не выше и не глубже внутри), после тонкого физического, и это та область, в которой МАТЕРИАЛИЗУЮТСЯ формации заболеваний. Более трех часов ночи я провела там. Это некое изучение… возможно, оно полезно. И я заметила, я помню, как я пожаловалась, я сказала: «О! но это больно» (я была в глубоком сне, но очень хорошо сознавала свое тело), и тогда это меня заинтересовало, я обратилась к Господу: «Мне больно.» Тогда Он протянул свою руку, взял что-то и показал это мне, говоря: «О! это всего лишь вот что»!… Это что-то было не очень-то красивым. И тогда боль МГНОВЕННО ушла. Вечером перед сном мне было немного больно (нервы чувствовали боль, в мышцах шеи было болезненное ощущение, будто что-то тяжело давило, болезненно вцепившись в шею), и я увидела, как Его рука взяла это и показало это животное, и я услышала голос: “Oh, it’s only that” (Он сказал мне по-английски), “it’s only that” [это всего лишь вот что] — все, ушло! Точно так же, как делал Шри Ауробиндо, когда он был здесь: как если бы появилась его рука, взяла боль, и болезнь ушла. Только такие ночи немного… утомляют. Ночи работы, борьбы. И затем днем была эта лавина людей и всего… Если вы не сойдете с ума от этого, значит, у вас нет предрасположенности к сумасшествию! [Мать смеется] Вот так. Все же тебе надо отдыхать. Скоро ты закончишь свою книгу и эти [тантрические] письмена и сможешь пойти посидеть на берегу моря. И смотреть на волны, так ведь?

У меня работы еще на восемь дней.

Хорошо. Надо продержаться эти восемь дней.

И эти восемь дней самые…

После этого ты пойдешь к морю, посидишь и посмотришь на волны. Волны - это так мило! [Мать смеется, будто подсмеивается]

29 декабря 1963

(Записка Сатпрему от Матери)

Сатпрем, мой милый малыш, 31 декабря я увижусь с тобой в музыкальной комнате, и я хотела бы, чтобы туда также пришла Суджата в 10 часов утра, потому что я хочу опробовать возможности органа, и она поможет мне в этом.

Моя нежность всегда с тобой Подпись: Мать

31 декабря 1963

(Мать пробует клавиши органа: маленькая белая фигурка как маятник покачивается на стуле)

Вот так. Ты сделал запись?… Мы проиграем это завтра [для Ашрама], вот так, и мне не нужно будет работать!

(Суджата:) Это «работа»?

Ты все забавляешься. Забавно… Я не знаю, я совсем не знаю, что я играю, я вообще не знаю! Я едва ли слышу, что я играю. Есть что-то, что забавляется «там». Если хотя бы на минуту я начинаю прислушиваться, все начинает расстраиваться! Достаточно, нет? [Обращаясь к Сатпрему:] А ты, что ты скажешь? Достаточно или ты хочешь еще?

В зависимости от того, устала ли ты…

О! [смеясь] устала! Это не утомляет. Голова пустая. Когда я прислушиваюсь к тому, что играю, становится трудно; если же я не слушаю, то все в порядке. Который час?

Почти половина одиннадцатого.

Что-нибудь скажешь мне?… Хочешь послушать… в минорном ключе — это было в мажорном ключе! [Обращаясь к Суджате:] Тебе больше нравится «весело» или «грустно»? [смех] Я намереваюсь завтра сыграть: «Ужас мира Лжи» и закончить «Великолепием Света»… если это придет. А это, это было маленьким отдыхом… музыкальным.

(Мать снова играет: «веселый минорный ключ» и заканчивает нотой «соль»)

На этот раз все. Это обещание: нота «соль». Всегда, когда приходит обещание, оно заканчивается на ноту «соль».

(Мать нажимает на «соль»)

Так что оставим клавиши так. И завтра, в половине первого, когда я буду играть это [для Ашрама], возможно, это не будет… таким же свободным, как сегодня! [Суджате:] Ты расставишь все по местам. Я не знаю, сколько проходит времени… Часы есть там [на стене], но я ничего не вижу: я вижу сияющее небо.

(Мать дает цветы)

Это «золотая мощь » [гибискус], каково! очень мило! Что ты скажешь по поводу музыки?… Я не хочу, чтобы ты говорил «хорошо» или «плохо», но, может быть, что-нибудь предложишь?

Мой взгляд упал на эту фразу Шри Ауробиндо [на календаре].

А, точно! Это так. Именно так! Ежедневно я смотрю на него. Вечером меняется дата и цитата — я не знаю, какой текст будет завтра, надо перевернуть лист и поставить «январь». Хочешь сделать это? Принеси календарь сюда. Все это, все сейчас исчезнет! Сейчас у нас декабрь [Мать читает:]

And earth shall be the Spirit’s manifest home18 [И земля станет проявленным домом Духа]

(Суджата:) Это то обещание, которое пришло?

Да, обещание ноты «соль». «Соль» всегда обещает.

(Мать перелистывает календарь на 1 января 1964 г и читает цитату Шри Ауробиндо)

All can be done if God’s touch is there [Все может быть сделано, если есть касание Бога]

Вот так: All can be done. Все. Мне очень нравится этот календарь из-за цитат. Каждый вечер я переворачиваю страницу. Завтра я увижу здесь… [Мать смотрит в свою записную книжку] 4-6-7-8 человек, и еще двое там, всего десять — завтра утром между 10 и 11 часами… [смеясь] «All can be done if God’s touch is there »! Так что увидимся в следующем году. Я все тебе дала? Я дала тебе второй календарь [с фотографиями Матери, напечатанный в Калькутте]? Другой ему не нравится.

(Суджата:) Ты слишком строга, милая Мать!

А! вот как, опять! Я не была строга: я была в созерцании!

(Сатпрем:) Строгое созерцание.

(На втором календаре –фотография Матери, переводящей «Синтез Йоги». Можно даже прочесть фразу, которую она переводит: «Наша воля станет силой могущества Вечного, а мышление - лучами духовного солнца» )

Это последняя часть «Синтеза Йоги». Мы должны пересмотреть ее вместе, но что-то не получается. [Суджате:] Ты знаешь, что он делает? Он берет английский текст и начинает переводить заново! [смех] И тогда мне нечего делать! Так вот, когда он закончит свою книгу, я дам напечатать тебе свою рукопись. Если бы мое зрение было хорошим, все было бы в порядке, но мое зрение больше никуда не годится, бедные глаза (я не могу говорить о них слишком плохо, они еще хорошо служат, но как бы там ни было…). Или же он [Сатпрем] мог бы править прямо поверх моей рукописи, но он этого не хочет.

А, нет!

Так что бесполезно.

(Суджата:) Мне еще нужно перепечатать «Агенду» за целый год.

О! Агенда… Я болтаю все время. У него есть талант заставлять меня болтать — перед его приходом я решаю: «Сегодня я не буду говорить ничего», а затем… я не знаю, он ничего не говорит, он не спрашивает, и я не знаю, что происходит, но начинаю говорить! Хорошо, тогда 4-го января мы начнем пересматривать перевод «Синтеза Йоги». Трудно разобрать мой подчерк?

(Суджата:) Нет-нет!

О, мой подчерк уже не так хорош. Когда я писала это, происходили странные вещи: однажды я вдруг почувствовала, что больше не контролирую свою руку… Как писать? И тогда я начала писать «как получится» и увидела, что это был подчерк Шри Ауробиндо! И поскольку он был неразборчивым, я сказала себе: «Вот так достижение!» [смех] Тогда я приложила много усилий, сконцентрировалась, я медленно-медленно выводила буквы, как первоклассник в школе, и тогда подчерк вернулся! Так что, возможно, ты наткнешься на отрывки, которые не очень-то разборчивы. Но последняя глава [«Йога Самосовершенствования»] самая длинная и трудная. Он не закончил ее. Он не закончил последнюю главу, он сказал мне: «Ты закончишь ее, когда я закончу свою йогу», и затем он ушел, оставив все. Потом, несколько раз он говорил мне, что это я должна закончить эту главу — я отвечала, что у меня не хватит на это ума. Или же мне надо писать как медиум, но из меня медиум не очень-то хороший, я слишком сознательна для этого — сразу же на заднем плане пробуждается сознание и оно смотрит на явление, так что это не годится.

Но твоя «Агенда» — это и есть конец главы «Йога Самосовершенствования»! Что же, это несколько растянутый конец! [Мать смеется] Другими словами, когда она закончится (сначала надо подождать, пока она кончится), когда она закончится, из этих записей можно будет сделать что-то — надо еще подождать! еще несколько лет. Но это не важно, нам же не надоело, не так ли? [Суджате:] Тебе не надоело? Скажи откровенно, тебе не надоело? [смех Суджаты]. У него мне не надо спрашивать, я знаю, что он ответит: «О! это никогда не кончится, это длится слишком долго, ничего не происходит…» [смех]. Как бы там ни было, дети мои, вот как обстоят дела. Я работаю так быстро, как могу, я сама заинтересована в этом в первую очередь! Но нельзя торопиться, это невозможно. Это невозможно. В «Савитри» Шри Ауробиндо прошел через все миры, и оказывается, что я тоже прохожу по этим мирам, не зная этого (потому что я никогда ничего не помню — слава Богу, это милость небес! я просила Господа убрать у меня ментальную память, и Он полностью ее убрал, так что я не обременена ею), но я следую этому описанию из «Савитри», не имея ментального знания о порядке миров, и в эти последние дни… Я была в этой Каши Лжи (я рассказывала тебе об этом в прошлый раз), это было действительно болезненно, и я отслеживала ее до самых тонких вибраций, идя к истоку, вплоть до того момента, когда Истина могла обернуться в Ложь — я отслеживала как это происходило. И это искажение, это изначальное Искажение такое слабое, почти неуловимое, что несколько падаешь духом и говоришь себе: «Действительно очень легко покачнуться… какая-нибудь мелочь, и можно опрокинуться в Ложь, Искажение.» И вчера мне в руки попался отрывок из «Савитри», который мне принесли — это чудо, но… это так грустно, так убого, о! я могла почти что заплакать (а меня не так-то легко заставить заплакать).

Мир наполнялся грозными Энергиями, И везде, куда бы не обращал он свой взгляд в поиске помощи и надежды, В полях и в домах, на улице, на стойбище и на рынке, Он встречал рысканье и крадущуюся походку Вооруженных, беспокойных, воплощенных Влияний. Марш фигур темных обнаженных богинь Тревожил воздух грандиозным беспокойством; Ужасающие шаги незаметно приближались; Угрожающие формы наводняли призрачный свет, Зловещие существа пересекали его дорогу, Их взгляд нес беду: Очарование исладость, внезапные и грандиозные, Лица, поднимавшие обольстительные уста и глаза Приближались к нему, вооруженные красотой как ловушкой, Но скрывали смертельный замысел в каждой черте В секунду готовые обернуться опасностью. Но только он различал эту скрытую угрозу.

Задаешься вопросом… Это как что-то липкое, что окружает вас, что повсюду вас задевает; невозможно продвинуться, невозможно ничего сделать, не столкнувшись с этими черными липкими пальцами Лжи. Это было очень болезненное впечатление. И этой ночью, как обычно, пришел Ответ. Встав утром, я уже не ясно помнила, но посреди ночи я очень хорошо знала это (это не перейти из сна в бодрствующее состояние: это выйти из одного состояния, чтобы войти в другое, и когда я выхожу из этого состояния, чтобы войти в так называемое обычное состояние, я очень хорошо помню). Это было так, как если бы меня заставили пережить СРЕДСТВО превращения этой Лжи в Истину, и это было так радостно!… Так радостно. То есть, эта вибрация аналогична радости, способной растворить и превзойти вибрацию Лжи. Это было очень важно: ни усилие, ни правильность, ни совестливость, ни жестокость, ничто из этого не оказывает никакого воздействия на эту печаль (это действительно печаль) Лжи — это что-то такое печальное, такое немощное, такое жалкое… такое жалкое. И только вибрация Радости может изменить это. Это была вибрация, которая текла как серебряная вода — это вибрировало и текло как серебряная вода. Иными словами, строгость, аскетизм, даже самое сильное и строгое стремление, вся суровость, все это: не дает никакого эффекта. Никакого эффекта — Ложь остается там, позади, не шелохнувшись… Но она не может сопротивляться сверканию радости. Это интересно.

(молчание)

В своем тексте Шри Ауробиндо говорит, что Господь соединяет противоположности, крайности, ставит их рядом, чтобы они сражались друг с другом, и изъявление этой воли и это действие вызывают у Него сардоническую улыбку (я комментирую).

Он достиг незаселенного пространства, не принадлежащего никому: Каждый мог войти туда, но никто не мог оставаться там долго. Это была ничейная земля злого воздуха, Тесное соседство без единого дома, Пограничная земля между миром и адом. Там нереальность была господином Природы: Это было пространство, где ничто не могло быть истинным, Ибо ничто не было тем, чем претендовало быть: Грандиозная видимость обволакивала пространную пустоту. И все же ничто не хотело признаваться в собственном притворстве Даже себе в своем лживом сердце: Всеобщий обман был законом вещей; Только этим обманом могли они жить. Бесплотное Ничто обеспечивало Ложность форм, которые принимала эта Природа На мгновение делало их похожими на существующие и живущие. Показная магия вытягивала их из Пустоты; Они обретали форму и субстанцию, которые им были чужды Она одевала их в цвета, которые не могли удержать, - Отражения призрачной реальности. Каждое радужное сияние было великолепной ложью; Фальшивая красота украшала восхитительное лицо.

Ни на что нельзя было положиться в уверенности, что оно останется прежним: Радость питала слезы, и добро оборачивалось злом, Но никогда из зла никто не извлекал добра; Любовь рано кончалась ненавистью, восторг убивался болью, Истина перерастала в ложь, и смерть правила жизнью. Могущество, которое смеялось над злыми проделками мира, Ирония, которая соединяла противоположности мира И бросала их в объятия друг друга для борьбы Одели сардоническую усмешку на лицо Бога.

Я должна подготовить одну иллюстрацию для H; я увидела образ, лицо Господа с язвительной улыбкой. И затем, после переживания этой ночи, этим утром, вдруг это выражение лица изменилось, и тогда я увидела настоящий образ, настоящую скорбь Сострадания — я не знаю, как объяснить это… Изменилась язвительная улыбка: из язвительной она сделалась горькой, из горькой сделалась скорбной, из скорбной — наполненной необычайным состраданием…

(молчание)

Так что можно было бы сказать, что Ложь — это скорбь Господа. А его Радость — это средство лечения всей Лжи. Надо, чтобы Скорбь была выраженной, чтобы ее можно было устранить из творения. И скорбь, это Ложь — скорбь Господа, скорбь в ее сущности — это Ложь. Так что жить во Лжи — это причинять боль Господу. Это открывает горизонты… И Его Радость излечивает от всего. Это проблема, увиденная с другой стороны. Стало быть, если мы любим Господа, мы не можем причинить ему боль, и тогда мы обязательно покидаем Ложь и входим в Радость. Это то, что я видела этой ночью. Все было серебряным. Все-все было серебряным… Было даже видение подобных вибраций в клетках: все вибрации были серебряные, искрящиеся, волнистые, но очень регулярные и точные… (как сказать?…). Это было противостояние в клетках по отношению к Лжи; это были как маленькие вспышки серебряного света. Но это [Ложь], это большое препятствие, крайняя трудность. Это нечто клейкое, что вошло в творение и липнет ко всему, она стала даже материальной привычкой, потому что Ложь есть не только в разуме: она есть и в Жизни, в самой Жизни. Даже в совсем неодушевленном, я не знаю… Возможно, она пришла с Жизнью? (Согласно «Савитри», истоки Лжи лежат в Жизни.) Но это так, как если бы Несознание, чтобы достигнуть Сознания, чтобы вернуться к Сознанию, избрало быть путь Лжи и Смерти вместо пути Истины. И Ложь — это скорбь Господа. От меня просили Послания на будущий год, но все время ко мне приходило нечто подобное, так что я ничего не сказала. Люди даже не поймут, если у вас не было такого переживания, это непонятно. И если сказать это прямо так, почти догматически: «Ложь — это скорбь Господа», то это не будет значить ничего. Или, если сказать это буквально, это больше не будет верным. А если сказать: «Ложь — это способ Господа быть несчастливым» [Мать смеется], то людям это покажется несерьезным. Хорошо. Дети мои, я думаю, что время идти и делать свою работу. Я желаю вам счастливого нового года!